Если же она имеется только в рукописи, то и тогда Вам, м. б., удалось бы, через кого-либо из Ваших коллег американцев, бывающих в СССР, достать фотокопию. Это ведь все-таки иногда удается.
Обращаюсь к Вам как к одному из весьма немногих людей на Западе, способных и понять важность этого дела, и могущих, м. б., дать ему ход.
О публикации возможно более полного собрания писем А. Белого, хотя его письма принадлежат к наилучшему из им написанного, понимаю, что при нынешнем положении не приходится и мечтать.
Сердечный привет Лидии Ивановне. Искренне Вам преданный
Э. Райс
44
Париж 17-VII-70
Дорогой Владимир Федорович.
Теперь, когда советский Бальмонт[235] наконец вышел, Вам ясно, что остается сделать: они выпустили гл<авным> обр<азом> именно тот материал, который Вы, вполне справедливо, сочли наиболее интересным. Можно было бы задумать Ваш сборник как дополнение к советскому[236]. М. б., с воспроизведением некоторой части наиболее интересных из приведенных ими текстов. Это уже Вам виднее. В их книге много лишнего: переводы подобраны из рук вон скверно, но кое-что, какое-то количество хорошего материала есть.
Тут я встретил Малмстада[237] у общих друзей — очень милый молодой человек, и если это Вы его сформировали, то честь Вам и слава, и не знаю, оценят ли американцы как должно услугу, которую Вы им таким образом оказали. У него руки чешутся, ему только подавай, он хочет издавать и, наверное, сумеет. Они там даже будто собираются воскресить труп «Чеховского издательства». Я бы им охотно посодействовал, только они начали с нехорошего поступка: устранили Б.А. Филиппова. Не думаю, чтобы доброе начинание могло рассчитывать на успех, если первый его шаг — незаслуженная обида человеку не только во всех отношениях достойному, но и весьма высоко компетентному и к тому же преданному делу, что он и доказал своим interim’oм между обоими «чеховским» затеями. Кроме того — прецедент неважный: сколько они в первый раз понаиздавали ни к чему не потребной трухи — не очень все это обнадеживает. Разве если новые люди, вроде Малмстада, произведут там полную чистку («генеральную уборку», как у нас говорили) и начнут новое дело на новых, серьезных и деловых основах!
Г-ну Зивекингу непременно напишу.
За Вашу полуанглийскую антологию я Вас своевременно поблагодарил и своевременно ее Вам раскритиковал. Она — и очень хороша (как Вы умеете делать) и… вот теперь читаю Ваш ответ… да… возможно, что я не понял насмешки с Вашей стороны, хотя Вы помещали Лебедева-Кумача и Алигер под одной обложкой с Хлебниковым и Мандельштамом! Книгу Вашу я не только «долго держал в руках», но и постоянно возвращаюсь к ней — ведь она «единственная в своем роде», а потому и незаменимая. Но если Вашего намерения не понял я — то неужели Вы думаете, что «публика-дура» поймет? Я отнюдь не считаю себя палатой ума, но глупость публики, вероятно, известна и Вам: она намного превышает любую индивидуальную глупость. В лучшем случае Ваши англосаксонские читатели скажут: «да, соцреалистическая поэзия слабее “буржуазной”» (кавычек они наверное не поставят). Но бесчисленные радетели соцреализма смогут на это возразить: «виноват не соцреализм, а “реакционер” Марков, пристрастно подбиравший тексты — если бы он дал Демьяну Бедному с Сурковым столько же места, как и “реакционным” Хлебникову или Пастернаку, то Вы бы видели, что…» и т. д. Так не лучше ли было дать это место кому надо? Впрочем, м. б., по полученным Вами письмам картина иная, и, м. 6., Вы лучше моего понимаете англосаксонскую психологию.
Да, правда, я «загибальщик». Но и Вы тоже — иначе ведь не стоит. Не правда ли? Принимать во внимание «господствующий вкус» ведь вернейший способ провалить поэзию. Она ведь всегда именно в неожиданности — окно открытое на никогда еще не виданный пейзаж. В частности, и я сейчас работаю над антологией русской поэзии. Понятно, для 19 века я бы дал Пушкину даже не 20, а 25, в том числе и «Медного всадника» полностью, а Кюхельбекеру — 3. Но счел своим литературным и даже человеческим долгом свести и Некрасова к 4. Он — явно раздут, несмотря на одобрение таких китов, как Розанов или Гиппиус. Он — фальшив до мозга костей, и у него не удалось найти ни одного целиком хорошего стихотворения — я был к нему снисходителен, давая четыре. Кроме того, он до дикости безвкусен и неровен, как никто другой. Неровен — это мягко говоря — просто из рук вон скверно почти все. Я не отрицаю его одаренности — но он (как и Маяковский) выбрал миллионы и карьеру. Он их и получил, а в истинную поэзию — не суйся! К счастью для Маяковского, он пошел торной дорожкой шулера и крепостника Некрасова (и реакционера, вспомните его «отношения» с Муравьевым), с опозданием лет в 10. Поэтому его первые 10 лет, до революции, с «Облаком в штанах» и т. д. спасены, и их я цитирую. Но вот с «Войны и мира» (где еще есть хорошие отдельные места) начинается спуск в некрасовщину. «Мелкие размышления на глубоких местах», которые Вы мне открыли — очень мило и недурно, «Про это» — в третьей части есть несколько хороших, верных (не фальшивых) нот, а все остальное, с процитированными Вами длиннейшими монахинями — халтура, хотя и «хорошо сделано» (у Некрасова чаще всего и сделано плохо — фальшь вездесуща и портит все). За Дм. Ковалевым — советую Вам следить, м. б., будет толк. Получил второй экземпляр Вашей антологии: ожидаю Вашего распоряжения, как с ним поступить.
Насчет Ларионова, советую Вам поторопиться принять решение не только потому, что он может оказаться распроданным, но и потому, что франк падает (он уже стоит 950 фр<анков>) и может стать еще дороже.
С Маркадэ и с Малмстадом познакомился одновременно по их приглашению (провел у них вечер). Оба они мне как нельзя более понравились.
Указал Вам стихи Белого длинные в первую очередь потому, что у него большое поэтическое дыхание и что на его примере видно, как трудна большая форма. Все-таки ему удается ею владеть. Не говоря уж о великолепном «Первом свидании», верно, и Вами ценимом, «Мертвец» — понимаю, чем он может быть непрочен — в частности, юмор Белого жесткий и жестокий, легко может вызвать отталкивание, но согласитесь, что эти 20–30 страниц яркой и крепкой живой иронии, на которых почти каждое слово рифмуется: «В дымных столбах, в желтых свечах, в красных цветах — ах!.. Там колкой елкой, — там можжевельником бросят. На радость прохожим бездельникам — из дому выносят» и т. д., и т. д., и т. д.
Понятно, и это, как почти любое другое, может и не понравиться, но Вы не скажете, что это «здорово»!
Но я смог бы Вам процитировать и сколько угодно его коротких стихотворений. Хотя бы его потрясающее «Веселье на Руси» или почти целиком его поздний сборник «Звезда», где почти все очень значительно. Да и многое еще другое. Да, с риском «загнуть» я продолжаю его считать одним из 2–3 самых первых русских поэтов, а м. б., из всех русских писателей вообще. На этот счет (по поводу книжки Вольского о символистах) пошлю Вам мою рецензию, как только получу оттиски. Если бы было время и наитие для большой статьи (или даже книги) об Андрее Белом — то, м. б., мне бы удалось привести просто цитатный материал, которого было бы достаточно для одного из первейших мест в русской литературе: почти всеобъемлющее могущество и неслыханная легкость его языка, глубина его мысли, яркость его видений, ум, сила — кто ему равен? В области обновления русского языка он ведь сделал не меньше, чем Ломоносов и Пушкин в свое время. Он — третий этап после них, задушенный революцией. Да, он, пожалуй, не умеет «строить», но недостатки имеются и у Шекспира.
Меня живейше интересуют примеры, которые Вы бы выбрали у Тредьяковского. В области вкуса охотно отдаю Вам первенство (Вы им обладаете по праву). Книжка у меня имеется, так что было бы достаточно, если бы Вы указали страницы и от какой строки до какой. А похвалу XVIII веку — я набросал в начале этой статьи тоже. Особенно меня интересуют: Сумароков (несправедливо осужденный Пушкиным), Ржевский, Михаил Попов, Долгорукой. Ширинского-Шихматова и Боброва, которых хвалит Д.П. Мирский, — просто никогда не имел в руках их книг. A priori уверен, что в XVIII веке было еще много других поэтов, вероятно в том числе и замечательных, книг которых за границей просто нет. Брюсов — умел писать стихи, умел и выбирать сюжеты, но я его никогда не любил, и без него можно обойтись. Разве что «Грядущие гунны», «Конь блед» — вообще политическая поэзия и поздний сборник «Меа» — хотя там тоже достаточно трухи.
235
Бальмонт К.Д. Стихотворения / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. Вл. Орлова. Д.: Советский писатель, 1969.
237
Малмстад (Malmstad) Джон (р. 1941) — американский славист. В 1969 г. получил докторат от Принстонского университета, где писал диссертацию о поэзии Андрея Белого под руководством Н.Н. Берберовой. Затем преподавал в Колумбийском, а с 1985 г. в Гарвардском университете.