Под видом прогулок организовывались рабочие сходки, маёвки, летучие митинги. Борьба за экономические права рабочих стала приобретать ярко выраженный революционный характер.
Так началось объединение марксистских рабочих кружков в единый «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».
Владимир Ильич сразу оценил огромную роль рабочих школ в развитии пропаганды и агитации среди питерского пролетариата.
Преподаватели Смоленской школы — Надежда Константиновна Крупская, Зинаида Павловна Невзорова, Лидия Михайловна Книпович, Аполлинария Александровна Якубова, Александра Михайловна Калмыкова, Прасковья Францевна Куделли, Александра Львовна Катанская, — которые раньше были членами кружка М. И. Бруснева, стали теперь членами молодого «Союза борьбы».
В кружках за Невской заставой, которыми руководил Владимир Ильич, занимались семянниковцы Иван Васильевич Бабушкин и Борис Степанович Жуков, Никита Евграфович Меркулов с Александровского завода, обуховцы Василий Андреевич Шелгунов и Василий Яковлевич Яковлев, железнодорожник Пётр Семёнович Грибакин, ткачи с Максвелла Филипп и Арсений Бодровы… Почти все они были учениками Смоленской школы. Эти рабочие были опорой марксистских кружков, из них складывался «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».
28 февраля 1934 года на вечере, посвящённом 65-летию со дня рождения Надежды Константиновны Крупской, на трибуну поднялся высокий седобородый мужчина в тёмных очках.
Это был Василий Андреевич Шелгунов, старейший член партии, один из зачинателей «Союза борьбы», ученик Надежды Константиновны Крупской по Смоленской школе…
— Сорок лет тому назад, — сказал он, — я познакомился с Надеждой Константиновной на вечерних курсах для рабочих, где она читала русскую литературу. Мне особенно запомнилась её лекция о Некрасове, в которой она говорила о том, как крестьян эксплуатировали помещики и угнетало царское правительство… Надежда Константиновна на своих занятиях всегда говорила очень простым языком, так что рабочие как-то особенно хорошо чувствовали себя на её лекциях. Много было в вечерних школах учительниц, но лекции Надежды Константиновны особенно охотно посещались. В первое время я не знал, что Надежда Константиновна близка к тому кружку, которым руководил Владимир Ильич. Но однажды она улучила минутку и сообщила мне наедине, что ко мне должен прийти один из пропагандистов, который ходил за Невскую заставу. Вот так я и узнал, что Надежда Константиновна принадлежит к нелегальному кружку, которым руководил Владимир Ильич…
В. Санов
ИСКРОВЦЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ В СТРОЙ
Грач вернулся в Россию в 1901 году. Нужно было установить новые явки, наладить распределение «Искры» по промышленным центрам, объединить разрозненные группы социал-демократов. И при всём том Грач постоянно должен был быть начеку, помнить о многочисленных филёрах[4]. Департамент полиции не «ограничивался наружным наблюдением» в пределах империи. Теперь за границей, в Париже, сидел умный, опытный и коварный Рачковский, имеющий в своём распоряжении многочисленных сыщиков, шнырявших везде, где были колонии русских эмигрантов. Искровцам приходилось быть особенно осторожными.
Русские революционеры обычно одевались очень скромно. «Примета» эта была хорошо известна сыщикам, поэтому Грач сделал для себя вывод: надо одеваться изысканно. Какое-то время камуфляж помогал: действительно, трудно было представить, что этот прекрасно одетый, державшийся с достоинством важного барина мужчина и есть тот самый неуловимый Грач, за которым охотилась охранка.
7 ноября 1901 года заведующий особым отделом департамента полиции Ратаев писал заведующему московской охранкой С. В. Зубатову: «31 октября сего года некто из Нюрнберга сообщает шифром в Одессу к Конкордии Захаровой нижеследующее: „Грач меняет адрес для явки. Новый адрес: Мещанская, Старо-Екатерининская больница, спросить фельдшерицу Урукину, сказать ей: я от Зои. Впрочем, если воспользоваться старым, то беды особой нет“.
Сообщая об изложенном, имею честь покорнейше просить ваше высокоблагородие принять меры к выяснению „Грача“, который, очевидно, является представителем организации „Искры“ для Москвы, причём при установлении его личности не мешает иметь в виду приметы московского представителя „Искры“ по описанию „Приятеля“» (вероятнее всего, это кличка провокатора или сотрудника, агента охранки. — В. С.).