Мать скептически посмотрела на лекарство.
– Что это? – спросила она.
Боб протянул ей пузырек.
– Антибиотик мягкого действия. Думаю, это обычная простуда, волноваться не о чем. Пусть принимает таблетки три раза в день вместе с едой – и скоро будет как новенький.
– Э-э… – женщина закусила губу.
– В чем проблема? – удивленно посмотрел на нее Боб.
Она пожала плечами.
– Боб, у меня нет ничего ценного. Я могу заплатить едой или еще чем-нибудь.
– Об этом не может быть и речи, Марианна, – улыбнулся Боб, защелкнув застежку сумки.
– О… – она посмотрела на Боба. – Ты уверен?
– Это Вудбери. – Боб подмигнул. – Мы здесь все одна семья.
Когда-то утонченная красота Марианны Долан – оливковая кожа, точеная фигура в форме песочных часов и огромные сине-зеленые глаза – сражала мужчин наповал. Полтора десятилетия тяжелой работы по хозяйству, воспитание детей в одиночку и чумные времена углубили морщины вокруг ее рта и глаз, и все же теперь простодушная и теплая улыбка вернула сияние ее некогда прекрасному лицу.
– Я очень, очень ценю это, Боб, ты…
Вдруг в дверь громко постучали. Марианна вздрогнула, а Боб выглянул в коридор.
Повернувшись, Марианна крикнула:
– Кто там?
Из-за двери донесся чистый и ясный женский голос:
– Это Лилли Коул, Марианна. Прошу прощения за беспокойство.
Марианна Долан подошла к двери.
– Лилли? – сказала она, открыв ее и увидел Лилли на пороге. – Чем я могу помочь?
– Я так понимаю, Боб здесь? – спросила Лилли.
На ней были фирменные драные джинсы и мешковатый свитер крупной вязки, волосы спутались, на поясе висел полупустой патронташ. Что-то в ее осанке, в манере держать себя изменилось – теперь в них чувствовалась напористость, выносливость, сила, которых прежде Марианна никогда не видела в этой девушке. Патронташ был не просто модной деталью ее образа.
– Так и есть, – улыбнувшись, ответила Марианна. – Он помогает Тимми. Входи.
Боб поднялся на ноги, когда женщины подошли к нему.
– Так-так-так… Похоже, здесь у нас кавалерия. Как поживаешь, малышка Лилли?
Казалось, Лилли была поражена.
– Ты только посмотри на себя, Боб! Уже ходишь на вызовы.
– Да ничего особенного… – ухмыльнулся Боб. – Просто пытаюсь помочь.
Выражение обветренного лица Боба говорило само за себя. Мешки под глазами остались, но сами глаза были ясны и внимательны и светились гордостью. Темные волосы были аккуратно зачесаны назад. Он казался совершенно другим человеком, и это не могло не радовать Лилли.
Она повернулась к Марианне.
– Ничего, если я на минутку украду доброго доктора? Остин сегодня неважно себя чувствует.
– Ради бога, – сказала Марианна и добавила, глядя на Боба: – Боб, я безмерно тебе благодарна, —она посмотрела на сына. – Тимми, что нужно сказать?
– Спасибо? – неуверенно пробормотал мальчишка, переводя взгляд с матери на других взрослых.
Боб потрепал его по голове.
– Не за что, дружок. Не болей.
Лилли провела Боба по коридору и вывела его на улицу.
– Что не так с красавчиком? – поинтересовался Боб, когда они оказались на кирпичной дорожке, ведущей к дому Доланов.
Яркое солнце стояло высоко в безоблачном небе, припекало. Лето в Джорджии было не за горами – асфальт уже начинал нагреваться, днем бывало весьма жарко.
– С Остином все в порядке, – ответила Лилли, заводя Боба в небольшую рощицу тополей, чтобы скрыться от посторонних взглядов. – Мне просто не хотелось спрашивать о Губернаторе в присутствии Марианны.
Боб кивнул и посмотрел на витрины разоренных магазинов, на фоне которых ребятня играла в кикбол[2].
– Насколько я могу судить, он стабилен. Все еще в коме, но дыхание нормальное. Кожа естественного цвета, пульс сильный. Думаю, он очнется, Лилли.
Кивнув, Лилли вздохнула и задумчиво посмотрела вдаль.
– Я сделала все, что только смогла придумать, чтобы мы продержались до его выздоровления.
– Ты молодец, Лилли. С нами все будет в порядке, потому что ты взяла все на себя.
– Я просто надеюсь, что он очнется, – произнесла она и еще немного подумала. – Я не хочу, чтобы люди переживали или впадали в панику. Они и так не понимают, почему он так долго не возвращается с вылазки.
– Не переживай, он выкарабкается. Он силен как бык.
Интересно, правда ли Боб верил в это? Серьезность и продолжительность искусственной комы – Боб полагал, что ее вызвало сочетание гиповолемического шока, болеутоляющих и анестетиков, введенных больному в сложный период сразу после нападения, – невозможно было предсказать. Насколько понимала Лилли, Губернатор мог как очнуться со дня на день, так и остаться в вегетативном состоянии до конца жизни. Ни у кого из них не было опыта в подобных вещах. И эта неопределенность сводила Лилли с ума.