Когда читаешь подобные фразы, просто поражает глубочайшая, прямо-таки звериная ненависть Гитлера ко всему связанному с христианством, в котором фюрер вообще не видел ничего мало-мальски позитивного. И записанные Борманом высказывания иногда почти дословно совпадают с заметками Пикера, при котором Гитлер, например, заявлял: «Античность была куда лучше нынешних времен, поскольку не знала ни Христа, ни сифилиса… По своему происхождению эта религия — еврейская, вынуждающая людей гнуть спину по звуку церковного колокола и ползти к кресту чуждого Бога»[140].
При таких обстоятельствах никакие формальные запреты на проведение в ходе войны антицерковных акций не выполнялись. На практике в Третьем рейхе до самого его крушения шла неослабная малая война против христианских конфессий, которой руководил лично Борман. И он по указанию фюрера неустанно готовил нацистскую партию к грядущему окончательному сведению счетов с Церковью. Так, в феврале 1942 г. Гитлер постановил «принципиально до конца войны» не разрешать преобразование и создание новых церковных союзов, общин и приходов. 13 октября 1942 г. всем религиозным организациям предписывалось сдавать металлические предметы на нужды оборонной промышленности и т. д.[141]
Репрессии священников никогда не прекращались полностью. Например, 23 октября 1941 г. был арестован настоятель берлинской католической Хедвигскирхе Бернгард Лихтенберг, который с ноября 1938 г. ежедневно публично молился «о евреях и всех несчастных узниках концлагерей». 22 марта 1942 г. священник был осужден и вскоре умер. Один из его товарищей по заключению, не католик, после похорон подошел к заключенному-католику и сказал: «Сегодня похоронили святого». Когда в тюрьме его посетил епископ, Б. Лихтенберг поделился с ним планами, после освобождения присоединиться к депортированным в гетто Лодзи берлинским крещеным евреям в качестве их духовника, стараясь представить себе, как отнесся бы к этим планам Папа. Современный исследователь пишет: «Если бы он (Лихтенберг) дожил до конца войны и узнал бы обо всем, то был бы потрясен, хотя, наверняка, остался бы непоколебим. Ведь римский первосвященник в безопасности Ватикана ни разу не сделал того, что ежедневно делал Лихтенберг, который в течение почти трех лет публично и без иносказаний молился за евреев»[142].
Действительно, на протяжении всей войны Пий XII молчал о Холокосте. Между тем начиная с 1942 г. Ватикан получал отчеты об уничтожении евреев в лагерях смерти. Президент США Франклин Рузвельт в июле того же года, после принятия в Ванзее нацистского плана об «окончательном решении еврейского вопроса», обратил внимание Папы на то, что замалчивание фактов истребления евреев может нанести Ватикану огромный моральный урон и иметь для него самые печальные последствия. В январе 1943 г. президент польского правительства в изгнании Владислав Рачкевич призвал Папу осудить нацистский террор в Польше и оказать помощь преследуемым евреям. Берлинский епископ Конрад Прайзинг дважды просил Пия XII выступить с публичным обращением в защиту евреев, но все было напрасно. И уже тогда многие критиковали Папу за то, что он занял позицию нейтралитета.
На эту позицию влияли и антикоммунистические убеждения Пия XII. В конце лета 1943 г. секретарь Ватикана по иностранным делам заявил, что судьба Европы зависит от победы Германии на Восточном фронте, а в августе 1943 г. представительство Ватикана в Вашингтоне предостерегало государственный департамент США о том, что поражение Германии может привести к быстрому распространению коммунизма в Европе. В ноябре 1943 г. Пий ХII поручил кардиналу Чезаре Орсениго добиться встречи с Гитлером; очевидно, что это решение было принято не без давления со стороны союзников по антигитлеровской коалиции. Встреча состоялась, но фюрер категорически отказался обсуждать еврейский вопрос. Ватикан, как видно из опубликованных в 2000-е гг. документов, считал, что любые выступления Церкви в защиту евреев не только не остановят их массового уничтожения, а лишь ускорят их. К тому же Папа опасался, что репрессии могут затронуть и католиков[143].
142
Факенгейм Е. Л. О христианстве после Голокауста // Русская идея и евреи — вековой спор. М. 1994. С. 167–169.