Хорхе Гильен. Стихи
Вдоль знаменитых старых берегов
Речка, что качала
былое в тени,
ты куда умчала
минувшие дни?
Все, что прежде жило,
под всплески весла
на берег сложила,
с собой унесла?
Снова вечер. Снова
на травах роса.
Голоса былого —
твои голоса.
Время неустанно,
как вечность сама,
под листвой платана
года, как тома.
Все ушло за реки,
за мост у пруда.
Навсегда, навеки
осталось — всегда.
Соловей
Поклон дону Луису[1]
Соловей — ночной павлин,
распустивший веер звука,
словно весточку долин,
шлет туда, где спит излука,
вдаль, где истово горит
вечный свет, взойдя в зенит,
где, должно быть, никогда
птица — огненная сфера,
божество, сиянье, вера —
соловью не скажет: «Да!»
О, прекрасная моя,
ты нужна мне! (Белизною
в сердцевине бытия,
в памяти, во мне, со мною,
а свиданье — стороной,
мимо). Встреча — ужас мой!
Переполнен — полонен.
Красота — почти помеха.
Что в ней? Что? (Но точно веха —
разбудивший память сон.)
В кругу насущного
Сверчит кузнечик. Хочет
остаться. Где бы?
У неба просят ночи
побольше неба,
потоком небывалым,
гигантской тенью
накатывая валом
навстречу пенью.
Лягушкам у болотца
во тьме неймется.
Кузнечикам поется,
да как поется!
Слились в одном сосуде,
в звенящей сини,
что было и что будет
с единым — ныне.
Творя помимо воли
насущный опыт,
ночь выточила поле
под вечный стрекот.
Тождество
Радость снегопада
вдоль путей-дорог.
Радо сердце, радо!
Приходи, награда,
к тем, кто одинок!
Человек обижен,
а земля черства.
В снегопаде ближе
небо Рождества.
Свет на небеси,
сохрани,
спаси!
Розовы и ярки,
румянцем дыша,
как смеются ямки —
щечки малыша.
Как они пригожи,
нежны и крепки.
Как у розы божьей
свежи лепестки!
Смех звенит в зените —
глядите, жива! —
вот она, возьмите —
роза Рождества!
Свет на небеси,
сохрани,
спаси!
Радость воплотилась,
и нет ей конца —
заливает милость
людские сердца.
Радость снегопада
вдоль путей-дорог.
Радо сердце, радо!
Приходи, награда,
к тем, кто одинок!
Совершенство круга
Врезаются в тайну
высокие кряжи,
слепящие стены
и пики барьера,
послушная взгляду,
плывет в пейзаже
невидимой тайны
воздушная сфера.
Всесилием света
она осиянна —
ни тени навета,
ни тени обмана.
Вот круг — и никто
совершеннее не был.
Круг циркуля цирка.
Круг таинства неба.
Кто знает про них?
Кто их разгадает?
— Кто это? Бог? Стих?
— Кто знает… Кто знает…
вернуться
1
Имеется в виду испанский поэт эпохи барокко Луис де Гонгора-и-Арготе (1561–1627). (Здесь и далее — прим. перев.)