— А эти чары, — сказал я с сомнением, — проверены?
Дамблдор сверлил меня холодным взглядом, но его улыбка старого маразматика не исчезла. Это настоящий подвиг. Я удивился, как ему это удалось.
— Когда ты только прибыл в Хогвартс, ты не выглядел особо счастливым и хорошо откормленным, к моему огромному сожалению, но зато, ты был живым. [17]Без этих Чар, ты бы не прожил и месяца.
Я посмотрел на него с недоверием. Мой разум пытался осознать его слова. Он знал? Чертов ублюдок знал!
— Простите за вопрос, сэр, — сказал я холодно, — но вы утверждаете, что вы, Председатель Визенгамота и Директор Хогвартса, знали, как я хронически недоедаю. Вы знали, что я расту в ненадлежащей волшебному ребенку окружающей среде. А Дурсли относятся ко мне хуже, чем к самому последнему домашнему эльфу. И все же, вы отправляете меня туда каждый год. Неужели вам никогда не приходило в голову, что я мог бы нуждаться в защите от Дурслей больше, чем от Волдеморта?
— Я знал, когда оставлял тебя там, что обрекаю на десять темных лет[18], но это был единственный способ сохранить тебе жизнь.
Я сделал глубокий вдох.
— Профессор Моуди, проводят ли в Мунго психологическую экспертизу?
Моуди посмотрел на меня веселым взглядом.
— Да, Поттер.
— Может быть, такая процедура требуется и профессору Дамблдору? Он, кажется, совершенно сошел с ума и забыл свои профессиональные обязанности.
— Гарри, — резко сказал Дамблдор.
Я выгнул бровь.
— Пожалуйста, зовите меня „мистером Поттером”, профессор. Вы потеряли право обращаться ко мне фамильярно в тот день, когда оставили меня на пороге у Дурслей, в ноябре месяце. Вы даже не потрудились постучать в дверь. Просто оставили меня там как бутылку с молоком или пачку газет. Не так следует относиться к ребенку, о котором вы хотите заботиться, профессор. Скорее так относятся к тому, от кого хотят избавиться, а именно это вы и сделали. Не стоит отрицать этого.
Дамблдор, казалось, постарел на десять лет, когда откинулся на спинку кресла.
— Я сделал все, как можно лучше.
— Лучше для Вас или для меня?
— Для нас обоих. Для всех нас. В один прекрасный день ты поймешь, Гарри. Это было для Всеобщего Блага. Темный… Ты даже представить себе не можешь.
Я спрятал гнев за бесстрастной маской. Дамблдор был отличным политиком. Его выступления были хорошо отрепетированы, и, если вы хотя бы немного знакомы с маггловской политической философией, вы увидите явное сходство с одним из известных великих ораторов.
— Это единственная возможность, которую я Вам даю, чтобы объяснить свои действия, — я немного умерил свой тон. — Профессор, если хотите, чтобы я относился к Вам серьезно, перестаньте цитировать Джереми Бентэма[19]. Магглы считают его сумасшедшим, как вы знаете. Точно так же, как и Маркса, который взял идею Бентэма и довел ее до логического конца. Затем, этот маньяк начал писать Конституции для стран, в которых он никогда не жил, и нагло рекомендовал их законодательным органам. После смерти, тело Бентэма было публично расчленено. Затем его скелет одели в его же одежду, покрыли череп воском и начали показывать народу в стеклянном ящике. Я слышал, что он все еще в Университетском Колледже Лондона. Они выставляют его для некоторых совещаний совета и вносят в регламент как „присутствующий, но не голосующий”. Я понимаю, что вы любите цитировать его, особенно, когда обсуждаются различия между светлой и темной магией, но я не рекомендовал бы и дальше так делать.
Плечи Моуди дрожали от беззвучного смеха в то время, как Дамблдор уставился на меня как на врага народа.
— Что? — сказал я. — Я действительно читаю. Не так много, как Гермиона, но для меня библиотека была единственным, безопасным от Дадли, местом. Учитель в четвертом классе рассказывал нам о Бентэме. И я поискал информацию о нем.
— Ты — это нечто, Поттер, — пробормотал Моуди между приступами смеха. Дамблдор ожег его взглядом, прежде чем повернуться ко мне с кроткой улыбкой.
— Бентэм был великим человеком, Гарри.
— Монголы говорят то же самое о Чингисхане, но я сомневаюсь, что тангуты[20] согласны с ними. И для Вас — мистер Поттер.
— Ваши родители стыдились бы вас, мистер Поттер. — Дамблдор перестал изображать доброго дедушку. Его тон стал холодным и резким.
— Вы не мои родители, профессор Дамблдор. Они пожертвовали своими жизнями ради меня. Я уверен, что они поддержали бы любые действия с моей стороны, направленные на свое выживание, а именно это я и делаю. Теперь, вы можете сказать мне правду, или я вернусь к урокам.
19
Фраза "
20
В 1227 году государство тангутов пало под ударами войск Чингисхана. К XVI веку тангуты были ассимилированы китайцами, монголами и тибетцами.