И пришли есмя /л. 443 об./ в Дербент. И ту Василей поздорову пришел, а мы пограблени. И били есмя челом Василию Папину да послу ширваншину Асанбегу[121], что есмя с ними пришли, чтобы ся печаловал о людех, что их поимали под Тархи кайтаки. И Асанбег[122] печаловался и ездил на гору к Булату-бегу. И Булат-бег послал скорохода к ширваншебегу[123]: что, господине, судно руское розбило под Тархи, и кайтаки пришед люди поимали, а товар их[124] розграбили. И ширваншабег того же[125] часа послал посла к шурину своему Алильбегу кайтачевскому князю, что судно ся розбило под Тархи, и твои люди пришед людей поимали, а товар их пограбили; и ты чтобы меня деля люди ко мне прислал и товар их собрал, занже те люди посланы на мое имя; а что будет тебе надобе у меня, и ты ко мне пришли, и яз тебе, своему брату, не бороню, а те люди пошли на мое имя, и ты бы их отпустил ко мне доброволно меня деля. И Алильбег того часа люди отслал[126].
А поимает его море по двожды на день. И тут есми взял первый Велик день, а пришел есми в Гурмыз за четыре недели до Велика дни. А то есми городы не все писал, много городов великих. А в Гурмызе есть солнце варно, человека сожжет. /л. 444/ А в Гурмызе был есми месяц, а из Гурмыза пошел есми за море Индейское, по Велице дни в радуницу, в таву, с конми.
И шли есмя морем до Мошката 10 дни; а от Мошката до Дегу 4 дни; от Дега Кузряту; а от Кузрята Конбаату, а тут ся родит краска да лек. А от Конбата к Чювилю, а от Чювиля есмя пришли в 7-ю неделю по Велице дни, а шли в таве есми 6 недель морем до Чивиля[127].
И тут есть Индийская страна, и люди ходят все наги, а голова не покрыта, а груди голы[128], а власы в одну косу заплетены, а все ходят брюхаты, а дети родятся на всякый год, а детей у них много, а мужики и жонкы все нагы, а все черные; яз куды хожу, ино за мною людей много, да дивуются белому человеку. А князь их - фота на голове, а другая на гузне; а бояре у них - фота на плеще, а другаа на гузне, а[129] княини ходят - фота на плеще обогнута, а другаа на гузне; а слуги княжие и боярьскые - фота на гузне обогнута, да щит да меч в руках, а иные с сулицами, а иные с ножи, а иные с саблями, а иные с луки и стрелами; а все наги, да босы, да болкаты, а волосов не бреют; а жонки ходят голова не покрыта, /л. 444 об./ а сосцы голы; а паропки да девочки ходят наги до семи лет, сором не покрыт.
А ис Чювиля[130] сухом пошли есмя[131] до Пали 8 дни, и та индейские городы. А от Пали до Умри 10 дни, и то есть город индейский. А от Умри до Чюнеря 7 дни, ту есть Асатхан Чюнерскыа индийскый, а холоп Меликътучаров, а держит сем тем от Меликъточара. А Меликътучар седит на 20[132] тмах, а бьется с кафары 20 лет есть, то его побивают, то он побивает их многажды. Хан же Ас ездит на людех, а слонов у него много, а коней у него много добрых, а людей у него много[133] хоросанцев; а привозят их из Хоросаньские земли, а иные из Оранской земли, а иные ис Туркменскые земли, а иные ис Чеботайские земли, а привозят все морем в тавах индейские карабли.
И яз грешный привезл жеребца в Ындейскую землю, и дошел есми до Чюнеря бог дал поздорову все, а стал ми во сто рублев. Зима же у них стала с Троицына дни. А зимовали есмя в Чюнере, жили есмя два месяца; еже день и нощь 4 месяцы, всюда вода да грязь. В те же дни у них орют да сеют пшеницу, да тутурган, да ногут, да все сьестное. Вино же у них чинят в великых /л. 445/ орехех кози гундустанская; а брагу чинят в татну, кони же кормят нофутом, да варят кичирис с сахаром да кормят кони, да с маслом, порану же дают им шешни. В Ындейской же земли кони у них не родят, вь их земле родятся волы да буйволы, на тех же ездят и товар возят, все делают.
Чюнерей же град есть на острову на каменом, не оделан ничем, богом сотворен; а ходят на гору день по одному человеку, дорога тесна, а двема поити нелзе. В Ындейской земли гости ся ставят по подворьем, а ести варят на гости господарыни[134], и постелю стелют[135] на гости господарыеи[136], и спят с гостми, сикиш илиресен ду шитель бересин, сикиш илимесь екъжитель берсен достур аврат чектур а сикиш муфут а любят белых людей. Зиме же у них ходит любо фота на гузне, а другая по плечем, а третья на голове; а князи и бояре толды на себя въздевають порткы[137], да сорочицу, да кафтан, да фота по плечем, да другою опояшет, а тротеею голову увертит; а се оло, оло, абрь оло ак, олло кером, олло рагим.
126