Как потом выяснилось, никого не тянуло спать, кроме двух-трех человек, которые уехали в город, так что никто не мог потом сказать, что они приехали в деревню спать, как будто здесь больше нечего было делать. Живописец сказал, что до тех пор, пока у него есть свежий табак, нечего и думать о сне, и писатель подтвердил, что он никогда не хотел спать, когда было что пить. Он вообще не понимает, как может человек спать и пить одновременно. Еда — дело другое, принимая ее, можно порой вздремнуть, ибо и лошадь иной раз хрупает овес или сено над яслями, закрыв глаза. А кто видел, чтобы лошадь пила с закрытыми глазами? Никто! Так что ясно как день: пока есть что пить, не заснешь.
А что пить — было, об этом позаботился хозяин, который спорил сперва с агрономом о культуре полеводства, потом с архитектором о культуре зданий и, наконец, с писателем о духовной культуре, ибо он как профан был убежден, что лучше всех разбирается в любой сфере. Живописец молчал, сказав, что он работает кистью, а не языком или ртом, да и кистью лишь тогда, когда краски хорошо ложатся, разумеется, верные краски, прочие его не интересуют. А обычно он курит трубку, как будто работает трубкой, а не кистью.
Спор начался из-за того, что господин Всетаки, полноправный хозяин хутора, начал толковать всем, как раньше своей молодой жене, что он намерен здесь устроить. И когда он наговорил достаточно и в то же время изрядно выпил, разумеется, не без участия гостей, он принялся объяснять, что здесь можно было бы сделать. Тут агроном и начал ему возражать:
— Очень, очень хорошо, господин Всетаки, но возместятся ли такие затраты? В этом весь вопрос.
— Зачем они должны возместиться? — спросил господин Всетаки с откровенным удивлением.
— Но из чего или чего ради вы все это будете делать? — в свою очередь, удивился агроном.
— Я использую на это капитал и буду заниматься этим для того, чтобы показать, что можно сделать вообще и сколько можно вложить капитала в такой клочок земли, — объяснил Рудольф.
— Это отнюдь не земледелие, — сказал агроном.
— Но это культура земли, а я хочу делать культуру, — сказал хозяин дома.
— Культуру не делают, культура создается! — воскликнул писатель, но никто не внял ему, как будто слово писателя по вопросу культуры ничего не стоило.
— Разве это будет культура, если вы покажете, какой большой капитал вы можете вложить в свой хутор? — спросил агроном.
— А что же это такое? — в свою очередь, спросил хозяин дома. — Зачем же тогда все это делают? Может, вы считаете это коммерцией, когда капитал хоронят в земле?
— Может быть, и коммерцией, — с иронией сказал агроном.
— Да, возможно, это и коммерция, — повторил Рудольф как бы про себя. — Культура или коммерция, а может быть, и то и другое, ведь у нас приплачивают обеим, чтобы было ganz sicher![14] Ведь если кто-то возделывает, землю так, что ему не нужно приплачивать, то возделывает он без должной культуры, а как только станем платить, сразу узнаем, что возникает культура, культура земледелия. Так что каждый смышленый человек у нас пытается не возделывать землю, а окультуривать землю, понимаете, — о-куль-ту-ри-вать! — произнес Всетаки последнее слово по слогам. — Чего ради возделывать, если за это не приплачивают. Несется курица, приплачивают, ибо это куриная культура; доишь корову, приплачивают, это коровья или доильная культура; откармливаешь свинью, наверняка приплатят, это свиная или кормовая культура. Ведь есть и такая культура, что откармливают микробов. Есть же? Из-за этой свиной или кормовой культуры я и стал прежде всего строить образцовый, — понимаете? — об-раз-цо-вый свинарник, ибо я надеюсь, что и за это будут приплачивать, ради свинарниковой культуры. Так что культура — это коммерция, чистая коммерция, где приплачивают. Но, дорогие господа, что это за коммерция, если нам не приплачивают? Я спрашиваю, где вы видели такое предприятие? У нас только лавочник такой несмышленый, невежественный, что обходится без культуры, лавочник да еще владелец фабрики по засолке огурцов, русский. Я сам акционер и знаю. Ganz sicher! Культура всюду требует дотаций — на болоте, в свинарнике, в банке, на фабрике, на заводе, где что-то делается, и в коммерции, конечно, если это культурная коммерция, понимаете?