Подведя меня к совсем крохотному кафе, дама указала пухлым пальчиком на столик у самого зеркального окна. За ним, с чашечкой кавы по-варшавски в холеных руках, сидел еврей лет сорока, рыжеватый, довольно прилично одетый. Он взглянул на нас через окно и нежно улыбнулся моей провожатой. Я вошел в кафе и прямо направился к Зильберштейну. Он приподнялся мне навстречу, и мы молча пожали друг другу руки. Сели…
Тут надо бы пояснить — а что, собственно, я делаю в славном городе Варшаве, посещая кабаки самого низкого пошиба? То, что делали все разведчики всех стран мира и во все века — работаю над созданием собственной агентурной сети. А точнее — легендирую каналы для ее создания. Нулевой цикл, так сказать… Даже не яма под фундамент, а предварительная разметка на местности… С этой целью я уже посетил Ригу, Вильно и Львов, набрав там массу весьма интересных знакомств. И следующими пунктами моего вояжа намечены Берлин, Вена и Бухарест. Для начала достаточно и этого, а на будущий год я планировал заняться Парижем и Лондоном.
Ну не ухорезам же князя Васильчикова поручать столь ответственное дело? Они пока только и способны на эффектные, но малоэффективные разовые акции устрашения. Да и профиль у них совсем другой — политическая полиция весьма далека от нужд военной разведки. Мне нужны люди для кропотливой, вдумчивой, каждодневной, скучной работы по собиранию малосвязанных между собой сведений. Причем люди, любящие деньги, — поскольку до появления идейных агентов, вроде товарищей из «Красной капеллы», еще очень далеко! Да, наверное, и не появятся здесь такие идейные товарищи, ибо не будет в обозримом будущем объекта их сочувствия и подражания — «Первой в мире социалистической страны в кольце вражеских фронтов»!
Поэтому основную ставку я делаю на разного рода авантюристов и любителей легкой наживы. Возможно, рано или поздно я сумею построить сети достаточной длины и ширины, чтобы в них угодила важная птичка, и тогда получится вербануть какого-нибудь знающего человека из Австрийского Генштаба,[9] а пока… Пока приходится работать с тем, что есть — фальшивомонетчиками, контрабандистами, бандитами, проворовавшимися чиновниками.
Вот одним из таких людей и был мой нынешний визави[10] — представителем крупнейшей в Европе контрабандистской сети.
— Мне очень приятно познакомиться с таким хорошим человеком! — радостно поприветствовал меня Зильберштейн.
— Откуда вы знаете, что я хороший? — спросил я.
Мой собеседник тонко улыбнулся…
— Штобы узнать, что форшмак тухлый, совсем не обязательно съедать его целиком, достаточно просто потянуть носом… Одно уже то, что ви пожали мине, жиду, руку, говорит о многом, ви не находите?
— Почему же это вас удивляет? — делано удивился я. — Для меня, если честно, все равно — еврей ли мой деловой партнер или немец. Главное, чтобы он четко выполнял свои обязанности по взаимовыгодному для нас договору!
— О! А ви их таки тоже в срок и полной мерой ви-полняете… — снова улыбнулся Зильберштейн. — Земля слухом полнится! Ви знаете, что о вас ведь здесь говорят…
— Да? И что же именно? — Я, прищурясь, откинулся на спинку стула и как бы невзначай сунул руку за отворот пиджака.
— Что ми, евреи, таки хорошо уже поработали вместе с вами, и ви всегда так аккуратно нам платили, словом, усе в одно слово говорят, шо делать с вами гешефты — одно удовольствие! — порадовал меня Зильберштейн.
«И откуда у него такие сведения? Э-э-э… я, собственно, несколько раньше наладил контакт с неким Шандоровичем — покупал у него по весьма приличной цене фальшивые документы, весьма хорошего качества. Впрочем, для создания должной деловой репутации это даже на руку!» — подумал про себя я.
— Слушайте, а ваша матушка, она, случаем, не еврейка? — поразил меня «интуицией» Зильберштейн.
Я только улыбнулся в ответ на такое смелое предположение…
— Положим, хоть фамилия моя и Эльцин, но, конечно, я, как и моя мама, самый настоящий русский! — И для большей достоверности я вытащил паспорт (созданный руками того самого Шандоровича) и раскрыл его перед Зильберштейном. — Видите, вероисповедание православное…
— Зачем мне ваш паспорт? Разве я сразу не вижу, с кем имею дело? — Тем не менее он запустил глаза в документ. — Ну, так знаете, что я вам скажу? Если мы договоримся, ви — миллионер! Поверьте слову Янкеля Зильберштейна! Знаете, господин Эльцин, я такое, такое дело хочу вам предложить, что если до сих пор мы зарабатывали копейки, то на новом гешефте будем зарабатывать рубли!
Это он от того воодушевился, что в предварительном разговоре с его агентом (мелкой сявкой) я показал очень интересные перспективы международного трафика весьма популярных сейчас в Европе товаров, выпущенных в Стальграде. Товаров инновационных, а потому очень эксклюзивных, редких и дорогих. Что уж говорить про пулеметы, если даже простейшие застежки-«молнии» с руками отрывались модными домами Парижа и Вены. Вот только количество выпускаемого в Стальграде товара было ограниченным. Мало того, некоторые вещи (например, винтовки и револьверы) два месяца назад были запрещены к вывозу. Попросту говоря — на выпускаемые моим внучком изделия образовался жутчайший дефицит. А я, представляясь перекупщиком, связанным с «Торговым домом «Братья Рукавишниковы», обещал обеспечить всех страждущих предметами их вожделения. Оставалось только проработать схему транспортировки, и как раз за этим я якобы и обратился к контрабандистам. Согласитесь — предложение заманчивое!
9
Политов намекает на полковника Императорского и королевского Генерального штаба Австро-Венгерской монархии Альфреда Редля, который был завербован русской разведкой. (Прим. авторов.)