Она оставила своих «прихожан» в беспомощном религиозном состоянии по отношению к основе заповеди о размножении. Какое-то странное «благословение», за которым чувствуется «проклятие».
В Евангелии говорится, что всякий, смотрящий на женщину с вожделением, прелюбодействует с нею[5]. Отсюда, разумея под вожделением всякое половое чувство к женщине, Церковь вывела заключение, что всякое половое чувство есть прелюбодейство. Если быть логичным, отсюда надо было сделать и последний вывод, что половое чувство к «законной» жене есть тоже прелюбодейство. Ведь ясно же, что не имея к своей жене «вожделения», то есть не пожелав её как женщину, – мужчина не может иметь от неё детей.
Но сделать этот последний вывод Церковь не решилась. И в душе, скрыто, продолжая относиться ко всякому половому акту как к грязи, к «греху», к «прелюбодейству», – она в то же время молится о том, чтобы потомство умножилось, как песок морской.
В этом пункте обнаруживается до ужаса весь уклон исторического христианства от религии богочеловеческой (земли и неба) в сторону мёртвого аскетизма, землененавистничества.
Христианство должно сделать колоссальное усилие, чтобы творчески обновиться в этом пункте. По новому, религиозно поняв брак, люди совершенно на новую дорогу поставят общее направление своей жизни. Брак – это не частный вопрос, а центральный. В нём сходятся как в центре, как в узле все нити и, разрубив этот узел, сразу распутается большинство религиозных недоразумении.
«Половой вопрос», по новому решённый, не на словах, не в «идее», а в жизни, путём создания новой психики брака – обусловит коренное перерождение всей нашей жизни, ибо оно будет свидетельствовать, что изначальная ошибка исправлена, и то расхождение, которое вследствие этой ошибки получилось, – окончилось.
В основе нашей культуры лежит христианско-аскетический идеал, или животно-естественный, как реакция против «аскетизма».
«Культуру» создало творчество. Но наше творчество перешагнуло через первую ступень, через творчество физическое, оно начинает сразу со второй ступени, отвергнув единство с землёй – и потому оно всё отравлено ложью. Нет в нём плоти. Нет богочеловечества.
Оставляя пока вопрос о философском обосновании и определении того, что я разумею под новой христианской половой психикой, я укажу только на одну внешнюю сторону, только на ту плоскость, в которой должен быть решён этот вопрос.
Я утверждаю, что переживание современных людей при половом акте не имеет ничего общего с тем, что испытывают люди при деторождении (как мать, так и отец). Между тем, внутренне это должно было бы быть единым процессом:
Совокупление – начало его, рождение – конец.
«Половой акт» в нашей психике отделён какой-то пропастью от рождения ребёнка.
Ребёнок – это нечто «случайное». Мы, в половой психике нашей, совершенно не чувствуем его неизбежность.
Когда мужчина сходится с женщиной, в том «наслаждении», которое он испытывает, нет и тени и зачатка того серьёзного чувства, которое испытывает к рождающей женщине каждый, даже самый легкомысленный мужчина.
Почему же это так?
Да потому, что половое переживание наше, действительно «грязно», не религиозно – и ничего общего с рождением «ангела»-ребёнка не имеет. Но виною не «половой акт», а наши подлые души, которые от «аскетического идеала» усвоили только отрицательное, только то, что это «скверна», и, не став «аскетами», не улетев на небо, на самом деле, попросту шлёпнулись в грязь.
Религиозное, святое половое чувство должно сделать это половое соединение таким, чтобы период беременности и затем рождение нового человека было бы чем-то психически последовательным, чтобы это было единым процессом, созданием новой индивидуальности.
Половой акт будет, повторяю, первой ступенью творчества. Здесь муж и жена, соединяясь духом и плотию, создают новое существо, в котором и душа и тело пребывают нераздельно и не слиянно.