Хабермас рассмеялся:
— Знаете, Энтони Флю, с которым я дискутировал, не любит, когда атеисты прибегают к этому аргументу, поскольку он обоюдоострый. Флю говорит: «Христиане верят в то, во что хотят верить; атеисты не верят в то, во что не хотят верить». Апостолы никак не могли внушать друг другу идею Воскресения — ведь эта идея была стержнем их веры, за нее они шли на смерть. Будь это, как вы говорите, внушением, они могли бы впоследствии отречься или тихо отойти от былых убеждений.
И потом, Иаков вообще не верил в Иисуса, а Павел преследовал христиан — ну, как можно было внушить таким людям, что они видели Христа? Опять же, вспомним о пустом гробе. И, наконец, эта идея никак не согласуется с прямым и недвусмысленным языком 1-ого послания к Коринфянам 15 и других новозаветных текстов. Очевидцы были убеждены в том, что видели Иисуса живым. Этот факт трудно объяснить коллективным психозом.
Хабермас снял с полки книгу и подкрепил свои аргументы цитатой из выдающегося богослова и историка Карла Браатена (Carl Braaten):
«Даже наиболее скептически настроенные историки… полагают, что в раннем христианстве… воскресение Иисуса из мертвых было реальным историческим событием, а не мифом, порожденным фантазией верующих»[127].
— За какие только соломинки не хватаются люди, — подытожил Хабермас, — пытаясь найти объяснение явлениям Иисуса! Но лишь одно объяснение идеально согласуется с фактами — а именно то, что Иисус действительно восстал из мертвых!
Иисус умер на кресте — это наглядно показал Александер Метерелл. В пасхальное утро Его гробница опустела — тут нам не оставил сомнений Уильям Лейн Крейг. Апостолы и другие люди видели Иисуса, прикасались к Нему и делили с Ним трапезу — об этом более чем убедительно свидетельствует Гари Хабермас. Как выразился известный английский богослов Майкл Грин (Michael Green), «явления Иисуса доказаны и подтверждены не хуже, чем любые другие факты древней истории… У нас нет оснований сомневаться в них, равно как и в том, что именно благодаря этим явлениям ранние христиане твердо уверовали в Воскресение. Они могли со всей убежденностью сказать: «Мы видели Господа». Они знали, что это был Он»[128].
Но доказательства Воскресения этим не исчерпывались. Я уже заказал билеты на самолет и собирался лететь на другой конец страны — беседовать с еще одним экспертом, от которого рассчитывал получить заключительную порцию доказательств. Но прежде чем попрощаться с Хабермасом, я намеревался задать ему еще один вопрос. Точнее, я сомневался, стоит ли его задавать, потому что ответ был слишком уж предсказуем и вполне мог оказаться шаблонным.
Вопрос мой был таков: насколько вообще важна идея Воскресения? Я не зря ожидал стандартного ответа: что Воскресение — сердцевина учения о Христе, ось, вокруг которой вращается христианская вера. Хабермас действительно сказал мне все это — но не только это. Он добавил кое-что еще, совершенно неожиданное, поразившее и растрогавшее меня. Этот буквоед, поклонник фактов, яростный спорщик и непримиримый защитник веры внезапно подпустил меня настолько близко к себе, что позволил заглянуть к нему в душу — и понять, что ответ его пророс из бездны самого черного отчаяния.
Хабермас потер седеющую бородку. Голос его стал тише и глуше, пыл угас. Он больше не цитировал знаменитых ученых и тексты Писания, не выстраивал аргументы, не развенчивал несостоятельные теории. Я спросил, насколько важен факт Воскресения, — и Хабермас рискнул перенестись мыслями в 1995 год, когда его жена Дебби медленно умирала от рака желудка. Смущенный и растроганный, я мог лишь молча слушать…
— Я сидел на крыльце… — начал он, уставившись в пространство; затем замолчал и со вздохом продолжил: — А наверху, в спальне, умирала моя жена. Она провела в больнице всего несколько недель, остальное время страдала дома. Это было ужасно. Ничего страшнее я не мог представить. Но знаете, что поразительно? — Он поднял глаза на меня. — Мне звонили мои студенты — заметьте, не кто-то один, а разные! — и говорили: «В это трудное время вас, наверное, утешает мысль о Воскресении?» Слыша эти слова, я улыбался, несмотря на горечь и отчаяние. Во-первых, ребята пытались утешить и подбодрить меня с помощью моего же учения; а во-вторых — им это удавалось! Я сидел на крыльце и думал об Иове. Пережив все, что ему было суждено, он обращается с вопросами к Богу — но Бог упорно отвечает ему вопросом на вопрос. Я знал, что если бы Бог явился ко мне, я спросил бы Его только об одном: «Господи, почему Дебби умирает?» И, думаю, в ответ Он бы тихо спросил меня: «Гари, воскресил ли Я Моего Сына из мертвых?» А я бы воскликнул: «Господи! Да я семь книг об этом написал! Я знаю, что Он восстал из мертвых! Но я-то спрашиваю о Дебби!»
127
Carl Braaten, History and Hermeneutics, vol. 2 of New Directions in Theology Today, ed. William Hordern (Philadelphia: Westminster Press, 1966), 78, цит. no: Habermas and Flew, Did Jesus Rise from the Dead? 24.
128
Michael Green, The Empty Cross of Jesus (Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1984), 97, цит. no: Ankerberg and Weldon, Knowing the Truth about the Resurrection, 22, курсив авторский.