Читать онлайн "Хроника Монтекассини. В 4 книгах" - Марсиканский Лев - RuLit

¹³, как те были записаны. Далее я включил сюда то, что отчасти слышал из уст достопочтенного аббата Сеньоректа¹⁴, в своё время замечательного мужа нашего чина, отчасти видел собственными глазами, отчасти узнал из рассказов наших старших братьев и других верных, со времени аббата Герарда, который принял меня в этой святой Монтекассинской обители в первое пятилетие моей жизни, и до сего дня. Кроме того, я записал также то, что недавно, почти три года назад, произошло в нашей обители при императоре Лотаре¹⁵, в то время как я участвовал в его походе и в интересах святейшего Монтекассинского монастыря присутствовал при императорском дворе в качестве посла, то, что я видел сам и принимал участие почти во всех делах и речах. Предвижу, что если это не будет неприятно вам, о святой отец, то и другим, полагаю, я буду угоден. Ибо я, как вы знаете, никогда не занимался свободными науками, но с пятилетнего возраста, когда я, как мы сообщали выше, по милости Христовой пришёл в это место, всецело отдался духовным описаниям и древним анналам, как то дал Господь, согласно нашему умению и способностям. Если кто-то будет говорить по этому поводу против нас и, признав меня пошлым и неучёным, кричать, что я, мол, вообще не должен был браться за такое сочинение, то пусть знает, что и чудеса нашего Искупителя почти сойдут на нет, если их исследовать с изворотливостью человеческого разума. Ибо тот, кто некогда отверз уста тупой скотине¹⁶, тот как хочет, насколько хочет и когда хочет, даёт слово в сердца своих рабов. Поэтому через писавшего псалмы пророка Он восклицает: «Открой уста твои, и я наполню их»¹⁷. И в другом месте: «Всякая мудрость есть от Господа Бога и всегда была вместе с ним, и есть до века»¹⁸. И Иаков говорит: «Если же у кого из вас недостаёт мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упрёков, и дастся ему»¹⁹. И вновь: «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов»²⁰. И любимец Господа Павел, обитель Троицы, избранный сосуд²¹ и замечательный наставник церкви, восклицает: «Каждому даётся Духом: одному - слово мудрости, другому -слово знания, иному - дары исцелений, иному - разные языки, иному - истолкование языков, и всё это производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как ему угодно»²². Поэтому, если увидят в нас немного знания, немного ума, немного добра, это необходимо целиком приписать творцу всего сущего. Ведь Он сказал: «Ибо не вы будете говорите, но дух Отца вашего будет говорить в вас»²³, через которого, в котором и от которого, как известно, норма и начало всякой мудрости, всякого знания и всякого добра. И поскольку есть, возможно, кое-что, за что меня по праву могут порицать мудрые люди, пусть это вменяют нашему незнанию; если же не за что порицать, то пусть это приписывают не мне, а Богу, ибо мы, отторгнутые необходимостью и бурным временем от учёнейших мужей, населяющих это место, записали это сочинение не тем стилем, каким были должны. Ведь по свидетельству блаженного Григория, ум, рассеявшийся по многим предметам, останавливается на чём-нибудь одном²⁴. Ведь как портреты людей некоторые живописцы пишут красками на тёмных досках, нанося не характерные и не подходящие краски, так и история теряет величие прелестной красоты, если ум омрачён размышлениями и затуманен мраком мирских забот. Ибо одно совершает язык, другое - слух, третье - рассудок, который Бог вложил в ум человека. И блаженный отец и выдающийся наставник Августин, церковный орган, друг истинного жениха и храм Святого Духа, завещал в своих сочинениях, говоря: «Когда кажется, что мы что-то узнаём, мы ничего не узнаём, но скорее вспоминаем что-то из прошлых знаний, которые были в природе до греха»²⁵. Ибо в одних естественное знание стёрто из-за природного изъяна, в других же на короткое время сохранилось приукрашенным. Ум же историка не может блистать, пока он занят земными заботами и выгодами, ибо когда человека потрясают мирские бури, то одновременно сотрясается и ум, а когда человек отдыхает, то и ум точно так же отдыхает, как то обычно происходит вокруг огня, так что, когда он со всех сторон обложен соломой и нет никакого движения воздуха, то он не пожирает то, чем его обложили, и сам не гаснет; но, если его немного растормошить, он тут же обращается в пламя. Точно так же и ум, ограждённый разными заботами, не может заблистать к украшению речи и явить блеск и красоту. Вот и я, которого не украшает ни знание грамматиков, ни слава красноречия, ни опыт мудрых людей, но лишь естественный рассудок, который Иисус Христос, Бог и Господь мой, со своей обычной любовью вложил в нашу требующую спасения душу и ум, согласно воле вашей святости и по примеру вдовы, пожертвовавшей в храм две лепты²⁶, стараюсь пожертвовать вашему святейшему благочестию то, что могу, и стараюсь посвятить пусть не безупречное, не блестящее, не украшенное, не прекрасное, но убогое, путаное и малое. Поэтому, о Рай-нальд, отец блаженнейший из отцов во Христе, единственное в мире украшение мудрости левитов и монашеского чина, который решил избрать нас недостойных для такого труда, исправьте его, если вам угодно, вашей изящной и блестящей речью, обращая внимание не на убогость простого слова, но на полезнейшую для нашей обители историю. Ведь история - свидетельница времён, свет истины, жизнь памяти, учительница жизни, вестница древних времён²⁷, норма всех благ. Ибо подправить её подобает именно вам, кого милость высшего царя поставила колесницей и возницей духовного Иерусалима²⁸, наместником Бенедикта и аббатом аббатов. Но ещё упорнее я молю, чтобы вы искали в этом сочинении не силлогизмы слов, не риторические обороты, но, тщательно просмотрев любящим глазом сердца, постарались скорее улучшить его, исправить и устранить лишнее. Но пусть началом и концом нашей речи будет Господь Христос, который есть слово Отца, свет, украшение, блеск, мудрость, доблесть.