С тех пор Систан в течение длительного времени систематически подвергался набегам узбеков, разорявших его, убивавших его жителей. «Ихйа ал-мулук», пожалуй, единственный источник, столь подробно повествующий об ожесточенной борьбе местного населения с узбеками. Наш автор был не только свидетелем, но и участником событий, когда представители местной власти боролись против нашествия новых завоевателей. Успех в этой борьбе попеременно сопутствовал то одной, то другой стороне, больше «противникам из Мавераннахра». Кратковременные передышки вновь сменялись военными действиями сторон. По словам нашего автора, «десять раз в году была война»[101]. Все это время малик Систана и его родственники жили в Чапрасте, «надежной и прочной твердыне», а также в других крепостях. Поддерживать сношения с Систаном Мир Кулбаба-кукелташ, правитель Герата, от имени ‘Абдаллаха II поручил Тенгри Берди-оглану, человеку переменчивого нрава, который, по словам нашего автора, «заключая мир, вынашивал новую войну, в сражениях умолял о перемирии». В общей сложности за время своего наместничества в Уке он прислал в Систан 1700 парламентеров для заключения перемирия. Победа систанцев в сражении при Банд-и Маудуд на р. Паранд, притоке Гильменда, не имела решающего значения. Она дала лишь передышку на шесть месяцев. Малик Джалал ад-Дин понимал, что без поддержки извне ему не одолеть узбеков. Его обращение за помощью в Кандахар и Индию успеха не имело, в помощи ему было отказано. Смерть ‘Абдаллах-хана II в 1006/1598 г. тоже не внесла никаких изменений в ситуацию, сложившуюся в Систане. Теперь от имени ‘Абд ал-Му’мин-хана некоторыми областями Хорасана, в том числе Систаном, управлял Дин-Мухаммад-султан. Малик Джалал ад-Дин вместе с родственниками и их семьями был вынужден покинуть Систан и уехать в Кандахар, владение чагатайцев. Лишь поход шаха ‘Аббаса I в Хорасан и взятие Мешхеда, а затем и Герата в 1007/1598 г. способствовали освобождению Систана из-под власти узбеков. Малик Джалал ад-Дин, узнав о прибытии войска шаха, едет из Кандахара в Мешхед, чтобы выразить шаху покорность. В благодарность за это шах передал малику правление Систаном, ранее предназначенное Гандж-‘Али-хану. Малик получил также почетный титул хан. Он был единственным систанским маликом, чеканившим медные монеты (они дошли до нас)[102].
«Ихйа ал-мулук» содержит ценный материал о представителях разных сословий, составлявших верхушку систанского общества: маликах, эмирах, йарах, накибах, сипахсаларах[103]. Особенно подробно автор рассказывает о маликах, своих родственниках, сообщая, кто чей сын, на ком был женат, где жил, какими местностями владел, чем занимался, какими качествами обладал, сколько было у него детей, их имена, за кого вышли замуж дочери, их дети и т.д. Материал сочинения свидетельствует, что среди систанцев были распространены родственные браки. «Ихйа ал-мулук» — одно из немногих персидских сочинений, упоминающих женские имена[104]. В общей сложности засвидетельствовано более шести десятков женских имен, бытовавших в аристократической среде Систана и Фараха в XVI — первой четверти XVII в. Это имена дочерей, жен, сестер, матерей маликов и их родственников. Среди женских личных имен были в ходу в указанный период преимущественно имена сложные (или составные) гибридного типа с преобладанием в них тюрко-монгольских лексических морфем. Данное обстоятельство свидетельствует о широких контактах систанцев с носителями этих языков и культур. К тому же систанские малики, считавшие себя, как мы уже указывали, прямыми потомками Саффаридов, были связаны родственными узами также с Хорезмшахами через малика Искандара сына Йаналтигина (XV в.), который породнился с правителем Систана, женившись на его сестре. С того времени родословная систанских маликов по этой линии восходит к Хорезмшаху ‘Ала’ ад-Дину Атсизу (1127—1156)[105].
103
Ихйа ал-мулук, с. 185—189, 424—439. Термин
104
Б.А. Ахмедов считает «точное знание имен своих родственников по мужской и по женской линии и кто на ком был женат» характерной чертой тюркоязычных авторов, см.: Ахмедов, 1981, с. 13—14.