— Слава добывается многими способами, — сказал он, — поскольку каждый, обретая вещь, в счастье [обладания] коей зрит свою цель, то естественным образом представляется ему, что она имеет совершенство славы; однако, говоря прямо, в двух лишь вещах пребывает совершенство славы, ss., в блаженстве, что относится к душе, каковая над всеми прочими вещами есть совершенство, во-вторых же слава есть почесть сего мира, коей люди достигают (percalcam), обретая чрез практику какой-либо добродетели победу в каком-нибудь деле, производимым или совершаемым с целью какого-либо добра. И дабы быть такою, какою должна, всегда надлежит ей стремиться сослужить службу Богу, без чего ни одну вещь не должны мы почитать доброй; ибо древние философы, хоть и были язычниками (pero que gentios fossem), многими манерами рассуждая о славе, сказали, что одною из вещей, за кои человек в сем мире получает славу величайшую, есть та, когда прочие дивятся его доблестям и добродетелям, почитая достойным великой почести. Также и автор «Правления государей» (regimento dos principes) [399] в первой части своей первой книги, многими манерами разбирая [тему] блаженства, заключает в итоге, что все князья и великие сеньоры в блаженство души должны вкладывать все свое стремление, отчего прямым образом рождается почет, что людям дается в сем мире, ибо почет дается не иначе, как по причине добродетели.
— Взгляните же теперь, достаточная ли то слава для Короля, нашего сеньора, и для всех вас, прочих, его слуг и земляков, зреть ныне силою ваших трудов воздвижение дома в честь и славу нашего Господа Бога. Ибо хотя вы и не воздвигали вновь для него стен, гораздо большая заслуга есть то, что вы отняли его из-под власти неверных, под коею он первоначально служил для для дурных и мерзких жертв, по примеру того Господа, что поверг столы меновщиков (cambadores), тех же, кто продавал голубей, изгнал бичом вон из Своего святого храма [400], показав нам, что мы должны трудиться изо всех наших сил, дабы святые Его дома не были оскверняемы никакою дурною жертвой, и не только те, что принадлежат нашему закону, но и все прочие, где неверные творят свои жертвы, должны мы разрушать или превращать в монастыри и церкви, если вполне можем то содеять, и в том явим мы знак истинных служителей Христа. Поскольку Мосену (Mousem) [Моисею], каковой был человеком, коего Он очень любил, приказал Он, первоначально в старом [ветхозаветном] законе, чтобы тот сделал святилище, кое было как шатер, в коем творили сыны Израилевы молитву и жертву Богу; и затем царь Соломон по примеру того выстроил храм Иерусалимский, каковой, кроме того, стал первым молитвенным домом, что был у Иудеев; и с тех пор и впредь имели они обыкновение воздвигать дома, называемые синагогами, в коих молились и творили свои жертвы. И, кроме того, христиане в новом [новозаветном] законе выстроили церкви по примеру храма, в коих чистым образом творили истинную жертву нашему Господу Иисусу Христу, и молились Богу, и просили Его милости и чтобы Он простил им их грехи. И вот теперь возвели вы истинный храм и истинный дом нашему Господу, в каковом деле вы послужили Ему двумя путями. Первый — постольку выдворили из сего города злых неверных и лишили их владения их храмами, каковые суть их мечети, второй же — поскольку превратили тот же самый дом в храм истинный, каковой есть церковь нашего Господа.
— И еще, размышляя относительно сего, я нахожу, что с [самого] основания сего города имел наш Господь Бог постановленным поместить сюда главу Церкви всей земли Африканской, поскольку двумя манерами содержится в имени сего города истинная сущность нашего Господа Бога. Первая — поскольку Его имя содержит в себе три слога, кои представляют, как наш Господь Бог, в тройственном лице, имеет сущность Свою вписанною в круг, коего центр, как говорит Гермас [401], есть во всяком месте, окружность же — нигде. И посему суть три триединства (ternarios) в общей универсальности мира, до конца полные во вращении (compridos de todo em circulacao). Глубокий философский теолог великий Альберт [402] в первой главе небесной иерархии (celestial gerarquia) указывает три степени понимания, чрез кои надлежит познавать Бога. Вторая манера есть та, что в имени сего города содержится пять букв, представляющих пять ран, коими наш Господь Иисус Христос искупил род человеческий. Так что немалая слава есть Сеута, коли уж имя ее несет в себе такие смыслы.
— Вы также обрели вторую манеру славы, каковая есть почесть сего мира, чье совершенство пребывает в том декоруме (decorum) [403], каковой греки называли prepain, что на нашем непосредственном языке означает «красота дел» (fremosura das obras). Поистине, достаточна прекрасно есть дело, чье имя во все времена будет великим, — захватить таким образом подобный город в столь краткий промежуток [времени] и столь далеко от нашей земли, и для надгробных плит ваших могил останутся такие слова, коих многие, быть может, желали бы. И авторы историй не смогут обойти молчанием величие подобного деяния, ибо воистину немалою славою будет для вас, когда помыслите вы, что после ваших дней ваше имя и слава ваших деяний [пребудут] в присутствии всех живых, и не только среди людей нашего поколения, но по всем частям света разнесется ваша слава, ибо так же, как до вас донесли деяния, что содеяны были в Италии, и в Ломбардии, и в других краях, в коих слышите вы имена тех, кого никогда не зрели и не знали, и прославляете добрые их деяния по писаниям, что о них читаете, так же должны думать вы, что не меньше будет написано и в отношении вас чрез заслугу ваших дел, и так я заключаю, что Сеута есть совершенная слава и почесть.
400
401
402
Речь идет об учителе Церкви св. Альберте Великом — великом философе и теологе, учителе св. Фомы Аквинского, епископе Ратисбонском (Регенсбургском). (