Хроника взятия Сеуты

Каково же было бы сердце, что зрело бы тот прием, каковой все оказывали Королю, и смогло бы сдержать [при этом] те вены, по коим бегут слезы, чтобы не наполнились очи его влагою, — и не только люди пространного разумения (comprido entendimento), но и глупые дети (meninos parvos) обретали понимание для того, чтобы радоваться прибытию того государя; и так все шли впереди него, распевая, как если бы то было некое небесное существо, посланное к ним для их спасения.

Во весь тот день никакого дела не делалось в том городе, ибо мастера механических служб (oficios mecanicos) почитали за добро потраченный заработок того дня, так как почтили государево празднество.

Все знатные женщины того города отправились к Инфанте и сопровождали ее, пока не прибыл Король, ее отец, и тогда она вышла в первую залу, сопровождаемая всеми теми знатными женщинами, и с великим поклоном и почтительностью встретила своего отца и своих братьев и равно всех прочих знатных людей, что были с ними, каждого согласно его положению.

И на сю пору относительно его приема и радости [народа] я более не рассуждаю, поскольку каждый, кто прочтет о доблестных деяниях великого сего государя и о великих трудах, понесенных им ради спасения и чести своего народа, сможет хорошо вообразить, какова была любовь, с коею они должны были его встретить, тем более когда возвращался он с подобною победой.

Поистине я мог бы сказать много вещей относительно великих добродетелей Короля, когда бы не предстояло мне описать его достославные похороны (enxequias), со всеми прочими церемониями, относящимися к его погребению, где, как мне представляется, я с основанием найду место, чтобы поговорить о своем намерении, — о том, что мне воистину известно из его доброт (bondades), поскольку всякое блаженство, в конечном счете, достойно похвалы.

Нельзя умолчать об общей радости, кою испытывали все от достоверности известий о том деянии и гораздо более — когда узрели присутствие тех, насчет жизней коих у них имелись некоторые сомнения; поскольку, помимо победы, не было там такого, кто бы не возвращался с долею богатства того города [Сеуты]; и все занятие женщин о ту пору было в том, чтобы перечесть друг другу вещи, что привезли их мужья, поскольку в них [женщинах] естественным образом обитает тщеславие, [и посему] они весьма наслаждались, перечисляя то добро, что обрели. И таким манером [в столь краткие сроки] было проведено то деяние, что многие, кто оставил хлеб со своих наделов собранным в своей житнице, еще возвратился для того, чтобы собрать первый плод (novidade) своих виноградников.

ГЛАВА CIV Как автор показывает, что в сем мире исчезает все, кроме записанного (escritura)

Великую хвалу воздали древние философы Нуме Помпилию [414], поскольку он был первым, кто изобрел монетное дело, по каковой причине осталось [в обычае] у тех, кто говорит на латыни, называть деньги просто нумами (numos) [415]; и верно есть то, что он заслуживает за доброе свое изобретение великой похвалы, поскольку открыл истинное средство для всякой коммутативной справедливости (justica comutativa) [416]. Не он, однако, был тем, кто распространил столько видов монет, сколько, как вы зрите, имеется в мире, ибо впоследствии на [основании] той формы [монет] он утвердил для каждого в своем царстве их род (divisao), какой ему было угодно; осталась лишь одна общая [для всех] монета, чрез кою люди смогли осуществлять подлинную коммутацию (comudacao) [обмен] во всех краях, и о сем нет нам нужды давать большее уточнение (distincao) ради того, чтобы прийти к нашему намерению.

И коли Нума Помпилий заслуживает подобной хвалы за монетное дело, какую должны заслуживать те, кто первыми изобрел буквы — ведь они донесли до нашего сведения не только лишь знание о вещах земных, но также сделали так, чтобы мы узнали и познали (conhecessemos e soubessemos) вещи, что пребывают над сферою (espera) луны до последнего из небес [417]? Ибо из Святого Писания знаем мы о том небесном порядке девяти чинов ангельских, и как они разделены на три иерархии (departidas em tres gerarquias), и каково занятие каждой из них [418], и так опускаясь вниз до сферы Сатурна, коя из всех семи [планетарных сфер] есть самая высокая. И поистине то было бы красивое рассуждение (fremosa departicao), когда бы я сказал что-нибудь относительно разделения [классификации] (divisao) тех планет и о путях, коих они придерживаются в своем вращении, не считая девятой (salvo a novena) [419], каковая есть единственная, не имеющая эпицикла (epiciculo) [420], как то более пространно могут знать те, кто зрел тексты Толомея [Птолемея] (teistos de Tolomeu) или читали по Алмажесте (Almajesta) [421], или чрез то, что написал Алфаржан (Alfarjano) [422] в своих «Деферентах» (deferencas) [423], и чрез многих иных авторов, что относительно того достаточно говорили.

414

Нума Помпилий был одним из первых царей Древнего Рима (715-672 до н. э.), который, по-видимому, первым начал чеканить монету (Комм. перев. Прямых указаний на то, что Нума Помпилий, 2-й (после Ромула) царь Древнего Рима, положил начало монетному делу в римском государстве, у античных авторов нет. Очевидно, свою роль здесь сыграла близость латинского слова «нумм» (nummus), действительно служившего для общего обозначения монет (см. прим. 5), с именем Нумы, давшая начало ложной этимологии, а также информация Плутарха о том, что «... царь [Нума] создал, соответственно роду занятий, цехи флейтистов, золотых дел мастеров, плотников, красильщиков, сапожников, дубильщиков, медников и гончаров; все же остальные ремесла он свел в один цех» («Нума», XVII, пер. С. П. Маркиша). Согласно новейшим исследованиям, древнейшие монеты появились в конце VII в. до н. э. в малоазийской Лидии).

415

Нуммы — от латинского слова nummus, означающего «деньги». Сравните со словом «numerario» [порт. «наличные, находящиеся в обращении деньги»] (Комм. перев. Нумм (nummus, мн. ч. nummi) — латинское слово для обозначения любой монеты (денег), происходит от греч. nomos — «обычай, нрав, порядок, закон». Первоначально термин служил для обозначения бронзовых денег в Южной Италии (Апулии), во времена поздней республики и принципата использовался в основном как синоним сестерция (см., напр., Плутарх, «Сулла», I, Апулей, «Метаморфозы», I. 24; II. 23; VI. 23; IX. 10, 19, 31). Новый бронзовый нумм, чеканившийся со времен домината (тетрахии), среди нумизматов известен как фоллис; в настоящее врем нуммами принято обозначать исключительно византийские монеты V-VII вв.).

416

Примеч. перев. Коммутативная (обменивающая) справедливость — один из видов справедливости, выделяемых Аристотелем (наряду с дистрибутивной, или распределительной, и ретрибутивной, или воздающей); складывается на основе отношений обмена между социальными субъектами, находя свое максимальное выражение в виде рынка и экономики в целом (см. Кашников Б. Н. Концепция общей справедливости Аристотеля: Опыт реконструкции. «Этическая мысль», вып. 2, Институт философии РАН, М., 2001).

417

...над сферою луны до последнего из небес? — здесь следует вспомнить теорию Птолемея относительно небесных сфер. Мы проходим от сферы Луны до последнего из небес, или Эмпирея, где пребывает Бог (Комм. перев. Небесные сферы — фундаментальные элементы космологических моделей, разрабатывавшихся астрономами с античности до Нового времени включительно (Анаксимандром, Платоном, Евдоксом, Аристотелем, Птолемеем, Коперником и др.). В этих небесных моделях видимое движение неподвижных звезд и планет объяснялось через рассмотрение их как встроенных во вращающиеся сферы, сделанные из эфирного прозрачного пятого элемента (квинтэссенции), подобно драгоценным камням, вставленным в шары. Поскольку считалось, что неподвижные звезды не меняют своего положения относительно друг друга, утверждалось, что они должны находиться на поверхности одной звездной сферы. Т. о., типовая модель Вселенной, разработанная в античности, — восьмисферная, восходящая к Аристотелю, включавшая сферы семи классических движущихся планет, видимых невооруженным глазом — Луны, Меркурия, Венеры, Солнца, Марса, Юпитера и Сатурна, — за которыми находилась сфера неподвижных звезд (той же модели придерживался и упоминаемый Зурарой Альфраганус, т. е. аль-Фергани). Однако уже Аристотель допускал существование лишенного материальности «неподвижного движителя» во внешней пустоте, «за пределами небес», т. е. за пределами сферы (неба) неподвижных звезд (восьмая сфера и «первое движимое» по Аристотелю). Птолемей в трактате «Тетрабиблос» для объяснения прецессии ввел девятую (водные небеса, где не обнаружена ни одна звезда) и десятую (перводвигатель) сферы — последняя в своем суточном вращении несет и перемещает все фиксированные звезды. В Средние века представление о девятой сфере-перводвигателе утверждается окончательно в трудах Иоанна Сакробоско и Роберта Гроссетеста (1230-е гг.). Данте в неоконченном трактате «Пир» (1306) критикует учение Аристотеля о восьми сферах и отстаивает существование девятого (Кристального) неба — девятой сферы (перводвигателя) по Птолемею, а также десятого неба — Эмпирея, введенного католическими теологами.

418

Примеч. перев. Хотя в Ветхом Завете и упоминаются Серафимы, Херувимы, Силы и Ангелы, а в Новом — Престолы, Господства, Власти, Начала и Архангелы, в действительности система девяти чинов ангельских, основанная на принципе триадического построения, восходит к Псевдо-Дионисию Ареопагиту (De Coelesti Hierarchia, «О небесной иерархии», V — нач. VI вв.). В соответствии с этой системой сонм ангелов подразделяется на три иерархии, или триады, а каждая иерархия, в свою очередь, — на три лика (уровня, чина). Первая иерархия — Серафимы (Божественная любовь), Херувимы (Божественная мудрость) и Престолы (Божественное правосудие) — высшая, пребывает в непосредственной близости от Бога и занята вечным Ему поклонением, получает Божественное озарение непосредственно от Бога. Вторая иерархия — Господства (Божественная власть), Силы (Божественная крепость и сила) и Власти (Божественная победа над дьяволом) — средняя, управляющая небесными светилами, элементами и стихиями, получает Божественное озарение от первой иерархии. Третья иерархия — Начала, или Начальства (Божественное управление вселенной), Архангелы (познание и понимание Божественной воли), Ангелы (Божественные вестники) — низшая, пребывающая в непосредственной близости к миру и человеку, получает Божественное озарение от первой иерархии.

При наложении системы девяти чинов ангельских на античную космологическую модель небесных сфер возникла следующая схема средневековой теологической космологии: Богу соответствует 10-я сфера, или Эмпирей («Пламенеющая Роза» Данте), Серафимам соответствует 9-я сфера, или сфера Перводвигателя (Primum mobile), Херувимам — 8-я, или сфера неподвижных звезд, Престолам — 7-я, или сфера Сатурна, Господствам — 6-я, или сфера Юпитера, Силам — 5-я, или сфера Марса, Властям — 4-я, или сфера Солнца, Началам — 3-я, или сфера Венеры, Архангелам — 2-я, или сфера Меркурия, Ангелам — 1-я, или сфера Луны. Свое классическое воплощение эта схема нашла у Данте в виде Рая «Божественной комедии».

419

Примеч. перев. Явная ошибка, т. к. классических движущихся планет во всех космологических системах было всего семь. Поскольку понятие эпициклов (см. прим. 10) было введено как один из факторов для объяснения ретроградного движения планет, то Солнце, которое никогда не бывает ретроградным, согласно системе Птолемея было единственным небесным телом, не имеющим эпицикла. Поэтому вместо «девятой» здесь следует читать «четвертой» — порядковое место Солнца и его сферы во всех космологических системах, восходящих к Птолемею.

420

Эпицикл — круговая орбита, которую согласно геоцентрической системе Птолемея описывала планета, в то время как центр этой орбиты вращался вокруг Земли (Комм. перев. Деференты и эпициклы — геометрическая модель, использовавшаяся в античности и средневековье для объяснения изменений в скорости и направлении видимого движения Луны, Солнца и планет. Впервые предложена Аполлонием Пергским в конце III в. до н. э., формализована и широко использована Птолемеем в «Альмагесте» во II в. н. э. Согласно этой модели, каждая планета перемещается системой из двух сфер — большой и малой, причем малые закреплены на  поверхности больших; большая называется деферентом планеты, малая, закрепленная на деференте, — ее эпициклом).

421

Алмажеста — «Альмагест», астрономический трактат, составленный Клавдием Птолемеем (Комм. перев. См. прим. 49 к гл. LVIII).

422

Алфаржан — Альфраган, арабский астроном IX века, указавший на «различия» («diferencas»), имевшие место в расчетах Птолемея (Комм. перев. Альфраганус (Alfraganus) — латинизированное имя, под которым был известен на Западе Абу-ль-Аббас Ахмад ибн Мухаммад ибн Касир аль-Фергани, среднеазиатский астроном, один из крупнейших астрономов IX в., работавший при дворе Аббасидов в Багдаде).

423

Примеч. перев. Вопреки Р. Бразилу, в рукописях «Хроники взятия Сеуты» здесь стоит не diferencas — «различия», а deferencas, то есть явно «деференты»; хотя сведений о труде аль-Фергани как с названием «Различия», так и с названием «Деференты», нет, нельзя сомневаться, что речь идет о его «Книге о небесных движениях и своде науки о звездах» — самой известной его работе, по сути, представляющей собой комментарии к «Альмагесту». Будучи настоящей энциклопедией астрономических знаний своего времени, «Книга...» в XII в. дважды переводилась на латинский (Иоанном Севильским в 1135 г. и Герардом Кремонским ранее 1175 г.), а в XIII в. — на другие европейские языки (напечатана в 1493 г.).