Тем временем король Франции, который находился в Аррасе и провел там всю минувшую зиму, прослышал, что жители Турне оказались в очень тяжелом положении и нуждаются в незамедлительной помощи. Тогда решил король, что поможет им во что бы то ни стало, ибо он вовсе не хотел потерять такой город, каким был Турне. Он объявил очень большой ратный сбор по всему своему королевству и послал призывы к таким сеньорам Империи, как король Карл Богемский, герцог Лотарингский, граф Барский, епископ Мецский, епископ Верденский[1391], граф Монбельярский, мессир Жан Шалонский, граф Женевский, а также граф Савойский и его брат, монсеньор Луи Савойский. Все эти сеньоры прибыли служить королю Франции со всеми воинами, коих смогли собрать. С другой стороны прибыли герцог Бретонский, герцог Бургундский, герцог Бурбонский, граф Алансонский, граф Форезский, граф Арманьяк, граф Фландрский, граф Блуаский, мессир Карл де Блуа, граф д’Аркур, граф Даммартен, сир де Куси и великое множество разных баронов и сеньоров. Перечисление их имен и титулов отняло бы у меня слишком много времени.
Затем прибыл король Наваррский с большим количеством латников, набранных в Наварре и землях, коими он владел во Франции как вассал короля Филиппа. Еще там был король Дэвид Шотландский с превосходным отрядом латников, содержавшимся за счет короля Франции.
Когда все вышеназванные сеньоры и многие другие прибыли к королю в Аррас, он решил на совете, что выступит в поход и двинется в сторону врага. Так он и сделал, и каждый за ним последовал, повинуясь приказу.
Войско двигалось короткими переходами до тех пор, пока не подошло к маленькой речке, протекавшей в трех лье от Турне. Эта речка весьма глубока, и на всем ее протяжении подступы к ней перекрыты трясинами и топями. Поэтому перейти через нее можно было лишь по одному мостику — столь узкому, что даже один всадник с трудом по нему проезжал, а двое всадников вообще не смогли бы там разъехаться.
Не имея возможности перейти реку, все войско немедленно раскинуло полевой лагерь. Следующий день оно спокойно провело на прежнем месте, а сеньоры, находившиеся подле короля, стали держать совет, как им навести мост, чтобы легко и безопасно перейти через вышеназванную реку и трясины. Некоторых рыцарей и плотников послали выбрать подходящий участок для строительства моста. Однако, когда они оглядели и проверили весь речной берег, то рассудили, что напрасно тратят время. Королю они доложили, что нет никакого прохода, кроме одного-единственного в Понт-а-Трессене.
Поэтому войско дальше не двинулось, и каждый сеньор расположился отдельным лагерем, средь своих людей.
Повсюду распространилась новость о том, что король Франции, намереваясь сразиться с врагом, расположился между Понт-а-Трессеном и Понт-а-Бувином. Поэтому все люди чести, желавшие отличиться и снискать боевую славу, стали туда съезжаться со всех концов. <…>
[107]
О том, как отряд эннюерцев был разбит в бою у Понт-а- Трессена
(Фрагмент. Начало см. в «Амьенском манускрипте», с. 208)
<…> Мессира Вафлара де Ла-Круа оттеснили от моста так далеко, что он не смог прорваться на другой берег. Боясь погибнуть или попасть в плен, он решил спасаться бегством. Напрягая все силы, он выбрался из толпы сражавшихся и поехал по хорошо известной ему дороге. Затем он укрылся в одном болоте, среди трясин и зарослей тростника, и просидел там долгое время.
Между тем другие воины непрестанно сражались, и льежцы с люксембуржцами уже повергли наземь стяг монсеньора Гильома де Байёля.
Как раз в ту пору воины монсеньора Робера де Байёля возвращались из разведки и услышали шум боя. Поэтому они поспешили в ту сторону, и мессир Робер велел одному своему оруженосцу, по имени Жак де Форви, везти свой стяг впереди отряда и кричать «Морьоме!» Эннюерцы, которые уже едва переводили дух, заметили знамя с гербом Морьоме, ровно реявшее на ветру, и решили, что это их стяг, возле которого они должны собираться. Ведь гербы братьев очень мало отличались один от другого. Герб Морьоме являл собой серебряное поле с противобеличьим мехом и двумя червлеными стропилами; а на гербе мессира Робера, в добавление ко всему, был еще золотой крестик поверх стропил. Люди мессира Гильома де Байеля не всмотрелись в герб внимательно и из-за этого попали впросак.