– Значит, оба принца дурно воспитаны… Это делает мало чести дамам французского двора: им предстояла бы слава и польза сформировать таких двух хорошеньких принцев.
– Прошу ваше величество припомнить мое положение, бормотала Мадемуазель, опуская глаза.
– Ах, извините, принцесса. Это правда… Приличия… Вы должны сопровождать меня в Рим, прибавила Христина, обращаясь к госпоже Тианж.
– Это путешествие с вашим величеством было бы большой честью для меня… но мой муж…
– А! вы привязаны к нему! Какое благодушие! Мужья! мужья! Да самый лучший из них ничего не стоит. Верьте мне, принцесса, не выходите никогда замуж. Потом иметь детей – какая ужасная вещь! На другой день Христина выехала.
Замечательно, что с ней не было женской прислуги.
Она не терпела женщин. Женские поцелуи сердили ее в высшей степени.
– И что за страсть у этих дам целовать меня в лицо! говорила она часто. – Единственным разве извинением служит то, что я похожа на мужчину.
Шведская королева прибыла во Францию с намерением в ней поселиться; но поведение ее до такой степени поражало весь двор, что король для ускорения ее отъезда, замедлявшегося ожиданием денег, велел выдать ей потребную сумму из казначейства[31].
На этих днях я узнала, зачем ездил Лафелльяд в Мадрид несколько месяцев назад: это хвастовство, заслуживающее быть записанным. Жорж Обюссон, епископ Эмбренский и наш посланник в Италии, имел в прошлом году ссору с одним испанским дворянином Сент-Онэ по поводу дела барона Ваттвиля. Епископы не бьются, но как Обюссон получил серьезное оскорбление, то и выписал брата своего герцога Лафелльяда выступить против гордого кастильца. Последний расслабленный, больной старик отказался от всего, не вышел на поединок и посмеялся над дипломатом-епископом и странствующим Дон-Кихотом.
Король, однако же, остался доволен этой рыцарской выходкой и благодарил герцога, которого знал за бойца, не подвергавшегося ни малейшему риску. Граф Гиш, будучи принужден удалиться, не мог удержать за собой звания командира гвардейского полка; Людовик XIV предложил этот полк Лафелльяду.
– Найдите только пятьдесят тысяч, необходимых для покупки этой должности.
Но герцог не мог добыть ни одного экю. Тогда король заплатил всю сумму в награду за удар шпагой… по воздуху. Новый гвардейский полковник был так беден в минуту своего назначения, что когда пала одна из его каретных лошадей, он долго не мог заменить ее.
Не богаче и граф Бюсси – Рабютен, начальник легкой кавалерии: этот любимец Аполлона, как и большая часть его собратий, не сумел заслужить расположения Плутуса. Но другой бог, всегда сострадательный, является часто на помощь к военному поэту: это бог любви. Прежде, нежели скажем, в каком образе он является своему протеже, взглянем на качества последнего. Граф Бюсси роста выше среднего, строен, манеры изящны и грациозны. Большие его глаза сверкают любовью и умом; рот у него приятный, нос красивый, лицо открытое, волосы светло-русые, осанка благородная – вот черты, отличающие везде его физиономию, на которой но его желанию является выражение веселого лукавства или увлекательной нежности. Он очень умен и остер; но в течение нескольких лет – несправедливости, оказанные ему за продолжительную и верную службу[32], успехи интриганов или посредственностей, награды, рассыпаемые льстецам, отказы действительным заслугам и другие злоупотребления, все это раздражало характер этого писателя, который сперва злословил без горечи, а теперь сделался злобным критиком. С женщинами он вежлив, приличен, скромен, хотя в то же время настойчив, и при успехе не перестает быть осторожным и умеренным. Если я прибавлю, что граф храбр и великодушен без тщеславия, то редко кто удивится, что он пробудил нежное чувство одной из любезнейших женщин нашего времени, маркизы Севинье, которая приходится ему кузиной.
Невозможно быть дурной и вместе обладать столькими прелестями как маркиза Севинье; каждая ее неправильная черта придает лицу необыкновенную приятность. Она посредственной белизны; глаза малы, губы плоски, нос короткий, лоб выпуклый. А между тем, все это сочеталось таким образом, так способствует самой соблазнительной игре физиономии, что необходимо долго, долго присматриваться для открытия некрасивости госпожи Севинье. Дама эта высокого роста, но неграциозна; ноги у нее хороши, но грудь и руки не могут похвалиться ни полнотой, ни очертаниями. У нее, впрочем, очень хорошие белокурые волосы, которыми она и занимается тщательно, и которые много способствуют пленительному эффекту ее физиономии.
Но кузина Бюсси берет умом верх над всеми придворными дамами и оспаривает у них все сердца, хотя ей уже около тридцати семи лет. Особенный характер ее разговора, как и слова – шутливость. Она умеет говорить шутя о самых серьезных, самых печальных вещах, а между тем рисует их живо, почти осязательно. Она придает всему какой-то теплый, веселый колорит, и никогда не бывает ни скучной, ни однообразной. В разговорах госпожа Севинье любит увлекаться на почву любовных и даже вольных рассказов, но желает, чтобы шутки и остроты облекались в аллегорию, которая полуприкрывает их. При подобных разговорах маленькие глаза ее сверкают настоящими молниями, которые ошибочно приписывают иные повелительному темпераменту. Если верить покойному маркизу Севинье, жена его холодна и бесстрастна: уверения мужа в подобном обстоятельстве малоубедительны; но всеобщая молва гласит, что госпожа Севинье действительно была верна ему. Один господин, бывший в дружеских отношениях с этой четой, как-то сказал, мне:
31
Впоследствии Людовик ХIV дозволил этой королеве пребывание во Франции; но катастрофа с Мональдски, недавно поставленная на многих наших театрах, принудила короля, выслать Христину из королевства.
Может быть, кому-нибудь из читателей будет любопытно узнать, что это за катастрофа. Мональдески из благородной римской фамилии Орвието вступил в молодости в службу Шведской королевы Христины, был при ней обер-шталмейстером, сопровождал во всех путешествиях после ее отречения и жил с ней в самых коротких отношениях. Во время пребывания во Франции Христина обвинила его в измене и велела умертвить в Фонтэнебло (1657). Убийство это приписывают ревности; некоторые полагают, что Мональдски написал пасквиль на свою благодетельницу.
32
Это был храбрый офицер, хотя, Тюрен и отпустил на его счет следующую шутку: Бюсси относительно песни, самый лучший офицер в армии.