«Год 1642. Сука. В ночь с 9 на 10 января был праздник св. Гилльома; моя Бишон ощенилась двумя суками и одним кобельком. Самую маленькую и лучшую я отдал господину Гилльяру, а на другой день обрезал двум другим уши».
Новый 1648 год. В последний день 1647 г., девица Форе дала мне две бутылки вина и большой кусок пирога. От госпожи Монилэзир я получил пол экю, от госпожи Карроль – бычачий язык; от госпожи Ламор – две бутылки вина и гуся; и кроме того два здешних сыра; а господин Блосси дал тучного карпа и от госпожи Карролль – тещи Ламура, я получил сладкий хлеб и пачку лимонной корки».
«Во вторник, 18 августа 1649 г. бедный наш маленький король Людовик XIV, был снова приведен к нам теми, которые похитили его у нас 6 января прошлого года. Я пламенно умоляю Провидение, чтобы оно послало ему благость жития предка его св. Людовика, для хорошего управления и благоденствия народов.
Год 1650. Конец несчастного октября, месяца, который не переставал лить дождями таким образом, что кто доживет, тот будет пить кислое вино, не исключая нашего доброго священника[38].
Духовный, записавший эти важные заметки между актами крещения, венчания и похорон, мог быть очень хорошим человеком, и не должно ему ставить в вину, что он хотел передать потомству любовь свою к Бишонн, признательность своего желудка к девице Форе и госпоже Монилэзир, и жалобы на дурной сбор винограда, который, по-видимому, должен был действовать печальнее на священника в Сен-Поля, нежели на его викария; но подробности эти не много чуждые гражданскому состоянию, влекут к несчастью за собой множество ошибок и пропусков, и Кольбер поступает не дурно, стремясь к устранению подобного беспорядка.
Версальские работы продолжались без перерыва в течение трех лет. К замку, построенному при Людовике XIII и состоявшему из четырех небольших павильонов, соединенных весьма простым зданием, прибавили обширные постройки, в которые король пожелал заключить третий замок. Много уже миллионов посажено в Версале, а дворец далеко еще не окончен. Природа ежедневно воздвигает новые препятствия помещениям короля: почва песчаная, безводная, и растительность умирает от солнечного зноя. Людовик XIV думает об этом, и Кольбер трепещет.
В ожидании король дает великолепные праздники в Версале; на них присутствуют королевы и избранные придворные красавицы, но истинной их героиней все-таки девица Ла-Валльер, хотя даже не имеет и определенного места. Надобно отказаться от описания увеселений, окончившихся вчера и продолжавшихся семь дней сряду[39]; они далеко превзошли карусель 1662. Роскошь, великолепие, оригинальность, свобода, деликатность, ум – все тут соединилось, чтобы удивить, ослепить и очаровать на этих празднествах, оживленных любезностью и любовью. Аллегория, эта прелестная мечта плодовитого воображения, воспроизводилась здесь во всех формах, чтобы придать душу и жизнь развлечениям. Но и здесь, как на всех празднествах, различные эпохи, обозначаемые историей или сочиненные мифологией, смешивались по слову повелителя, чтобы увеселять, очаровывать и пленять взоры, вопреки рассудку.
– Смотрите, говорил мне молодой поэт по имени Расин, который любовался вместе со мною кортежем, сверкавшим богатством и роскошью: – какая амальгама, лишенная вероятия! Вот паладины, во главе которых идет король в образе Рожера. Конечно, государь, по своей мужественной красоте, может нам дать понятие об этом герое, на которого его величество походил бы впрочем, больше, если бы облегчил свою одежду от коронных бриллиантов, которые представляют мошенникам соблазн в пятнадцать или двадцать миллионов. Эти рыцари, герольды, пажи-оруженосцы переносили бы нас успешнее во времена рыцарства, если бы их знамена, щиты, нашлемники не были испещрены девизами, в которых Бенсерод или Периньи смешали, по обычаю, но без большого основания, грацию Анакреона, сластолюбие Овидия, вольность Бокаччио и изысканность Баньзаки, чтобы напомнить нам время, когда язык отличался наивностью. И рядом с этими личностями, принадлежащими к последним векам, вот греческие воины, боги язычества; потом возрасты, времена года, часы и олицетворенные знаки зодиака; а вот современные пастухи с их котомками, посохами, лентами. Все это сопровождает колесницу солнца, катящуюся по земле, и гигантские размеры которой[40] представляют глазам позолоченную массу, не представляющую никакого сравнения. Спрашиваю вас, продолжал Расин: – где я во всем этом найду обольщение и очарование, которыми собирались упоить меня здесь? А эта толпа любопытных, сто тысяч голов которой волнуются на равнине, испытает не более как удивление, а это удовольствие длится не дольше секунды.
38
Можно проверить в архивах Сенского департамента списки прихода сен-Поля с 1640 по 1658, и там буквально вписаны приведенные вами заметки.
40
Колесница эта, говорит Вольтер в своем «Веке Людовика XIV», имела 24 фута длины, 15 ширины и 18 вышины.