Великий человек медленно дошел до стула из слоновой кости, и принцесса почтительно помогла ему сесть. Юноша встал на колени и еще более почтительно положил флейту на колени мастеру. Целую вечность святой глядел на нее, молча общаясь с инструментом, потом его голова слегка приподнялась. Поднялась морщинистая рука и из бороды раздался дребезжащий голос, похожий на гудение трутня; тем не менее отчетливый и властный.
– Лютня Вен-Ву, – сказал великий человек, – была изобретена Фу-дзы, который увидел, как метеор ударил в дерево тунг.[41] Вскоре после этого рядом с метеором сел феникс, метеор слабо, но мелодично зашипел и феникс улетел с контрапунктным криком. Вот тут-то Фу-дзы и понял, что ему дарован знак Небес. Он срубил дерево, которое оказалось ровно тридцать три чи в длину, и разделил его на куски, по одиннадцать чи в каждом. Эти куски он вымачивал в проточной воде ровно семьдесят три дня, пятую часть года. Потом он коснулся верхнего куска, но тот отозвался слишком высоким звуком. Он коснулся нижнего куска, но звук был слишком низок. Тогда он коснулся среднего куска, и только это звук удовлетворил Фу-дзы.
Один из гостей чихнул и мастер поднял белую бровь. Лакеи, священники и аколиты бросились на несчастного и пинками прогнали его за дверь. Две минуты сердитого молчания, и мастер соблагоизволил продолжить.
– Фу-дзы поручил Лиу Дзу-чи, величайшему мастеру в Китае, сделать из средней части инструмент. Он ровно тридцать шесть цуней в длину, что соответствует трехсот шестидесяти градусам круга, четыре цуня в ширину, что соответствует четырем временам года, к концу расширяется до восьми цуней, что соответствует восьми праздникам, а его футляр два цуня в высоту, что соответствует янь и инь, двум силам, создавшим вселенную. Сначала собирались поместить на грифе двенадцать ладов, что соответствует двенадцати месяцам года, но позже Фу-дзы добавил тринадцатый, чтобы отметить високосный год.
Один из гостей закашлялся, и мастер поднял вторую бровь. Лакеи, священники и аколиты бросились на несчастного и выбросили его в окно. Три минуты, и только потом древний полубог соблагоизволил продолжить.
– Пять первоначальных струн, – прохрипел он, обжигая съежившееся собрание горящими глазами, – соответствуют пяти элементам: металлу, дереву, воде, земле и огню; и пяти темпераментам: спокойному, нервному, решительному, тяжелому и мудрому; и пяти музыкальным тонам: гун, шан, цзюэ, чжи и юй. Когда Вен, Король Чжоу, сидел в тюрьме в Циангли, его сын, принц Пай-юи-као, очень тосковал и, чтобы выразить свое горе, добавил шестую струну. Ее называют струной Вена, и она порождает низкий печальный звук. Когда Король Ву победил Короля Чео, он очень обрадовался и, чтобы выразить свою радость, добавил седьмую струну. Ее называют струной Ву, и она производит высокий героический звук. Вот как эта семиструнная лютня получила имя Вен-Ву, и в руках по-настоящему талантливого исполнителя она может приручить самого дикого зверя. В руках гения она может начать или остановить войну. Но и в руках ничтожества, такого как я, она может поднимать мертвых.
Великий человек остановился. Лакеи, священники и аколиты уставились вокруг, в поисках того, кто бы чихнул или закашлялся. Никто не дышал. Великий человек продолжил.
– Настоящий тон обладает восемью качествами: ясностью, загадочностью, отдаленностью, печалью, хвалебностью, мужественностью, мягкостью и протяженностью, но он может пострадать от шести состояний природы: жесткого холода, избыточной жары, резкого ветра, сильного шторма, громкого раската грома и крутящегося снега. Кроме того на лютне Вен-Ву нельзя играть при следующих семи обстоятельствах: траур по умершему, одновременная игра с оркестром, занятие важными делами, нечистота тела, нескромность костюма, неудача в попытке воскурить благовония и отсутствие подходящей аудитории.
Аудитория затаила дыхание, когда полубог медленно поднял лютню с колен. Он тронул одну струну: плинк! Вторую: плонк! и положил лютню обратно на колени.
– Я, – объявил он, – нахожусь в трауре по моей жене, вторым женам, наложницам, детям, внукам, правнукам и домашнему попугаю, которые погибли во время последнего тайфуна. Вон те деревенщины в углу храпят так слаженно, что составляют оркестр. Косой болван в синей одежде думает о танцах с девушками, а не об искусстве. Половина из вас не мылась больше месяца, а другая половина пролила суп на одежду. Я не чувствую в воздухе даже слабого запаха благовоний, и если я назову это сборище тупиц подходящей аудиторией – боги разразятся истерическим смехом.
Самый великий в мире знаток лютни Вен-Ву медленно поднял ногу и приподнял указательный палец левой руки. – Однако. – Божественное сияние обхватило его грозную фигуру. Еще шесть зеленых листьев выросли на посохе, как только пальцы мудреца сомкнулись вокруг него. – Мой траур заканчивается через два дня, и, если все остальное будет исправлено, я сыграю на этом волшебном инструменте. А сейчас вы можете проводить меня в мою хижину. И не тревожьте меня, чтобы я смог в тишине поразмышлять о человеческом несовершенстве.
Шаркая подошвами великий человек вышел из зала, за ним несся звук глухих ударов от падения на пол высоких гостей, потерявших сознание.
– Обман, дети! Обман и подделка. Гнилая действительность, раскрашенная и позолоченная ложью, – объявил Мастер Ли. Он коснулся лютни Вен-Ву, висевшей на стенном крюке: плонк! – Дурак будет учиться двадцать или тридцать лет и научится что-то делать, но умный человек за двадцать или тридцать минут узнает достаточно, чтобы стать знатоком. В этом мире правят не способности, а авторитет.
– Господин, сегодня я получил удивительный урок, – сказал я.
– И я, – с восхищением добавила Утренняя Печаль.
– Что мы будем делать сейчас? – спросил я.
– Ждать ареста, – ответил Мастер Ли, констатируя факт. – Король, конечно, не дал обмануть себя ни на секунду, но, надеюсь, я позабавил его. Что вы думаете о Золотых Девушках?
Короля я вообще не видел: так, огромная тень среди еще больших теней, но его телохранительниц трудно было не заметить.
– Они прекрасны, – сказала Утренняя Печаль. – Прекрасны и очень опасны. Вы обратили внимание на их капитана? Она боготворит короля и ждет не дождется убить кого-нибудь, чтобы доказать ему свою любовь.
Мастер Ли кивнул. – Будьте очень осторожны, когда нас позовут к его величеству. Лунный Мальчик, он был там?
– Нет, господин, – ответила Утренняя Печаль.
Король предоставил Мастеру Ли огромное помещение, в котором было несколько отдельных спален, соединенных с ванными комнатами, и когда я увидел их, мои глаза чуть не вылезли из орбит, как и у Утренней Печали. По облицованным нефритом трубам текла холодная вода, а из ртов девяти-голового бронзового дракона сочилась теплая. Мыло, сделанное из ароматного масла, добываемого из гороха Фенглай, толстые бархатистые полотенца, стоки воды в виде ртов девяти-головой черепахи. В центральной комнате стояли полки с великолепными картинами и парчовыми шкатулками, в которых лежали свитки, застегнутые на нефритовые застежки, а все стены были заставлены шкафами с книгами. Чернильный камень[42] на столе был испещрен самым совершенными пурпурными пятнышками, какие я только видел, и Мастер Ли сказал, что это настоящий Дуань из Горлышка Лин-лань. Нос Мастера Ли привел его к шкафчику, в котором стояли вина со всех уголков империи, он выбрал один кувшин и подошел к окну.
Отсюда был виден весь дворец. Мастер Ли какое-то время изучал его планировку. Глубокий ров бежал между двумя высокими параллельными каменными стенами, и три поста остановили бы любого, кто попытался бы пересечь его по мосту. Выйти наружу было совсем не просто, и мне не понравились украшения, которые так любил Король Ши Ху. На стенах стояли пики с насажанными на них головами, а ряд пустых располагался под ними – для голов бандитов, которые, решил я, рано или поздно воспользуются этими украшениями.
– Они здесь, – прошептала Утренняя Печаль.
41
42
Лучшие в мире чернильные камни – это дуань, которые добывают в провинции Дуаньси на юге Китая, и ши, из округа Шекси. Это твердые камни с тонким зерном, плоские, с мелким углублением в середине, в котором и растирают палочки туши. Чернильные камни украшают резьбой или иероглифами, что помогает художнику обрести вдохновение перед работой.