Он думал о своем разуме как о машине для изготовления колбасы. Большая открытая воронка в верхней части. Закидываешь все ингредиенты внутрь. Поворачиваешь ручку. Происходит процесс перемолки. На выходе получается колбаса. Воображение, конечно, подкидывало другую картинку. Гигантский рот, слюнявый, обгладывающий, пожирающий, проглатывающий массу продуктов, которые затем спускаются по пищеводу к мерзкому и колыхающемуся животу, и, поскольку он ошибся, на выходе получается только дерьмо, мерзкое и вонючее – облепленное мухами дерьмо в форме сосиски.
Однажды это случится с ним.
Это пугало его – как он осмеливался каламбурить, но не на людях, – до усрачки. Он любил свой страх, обожал панику, надеялся, что она освободит его от дерьма, оставив чистым и приятно пахнущим колбасником. Но он знал, что это не так. Провал всегда случается. У Спилберга это «1941». У Копполы – «Радуга Финиана». Джон Хьюстон снял «Победу». Джон Форд снял «Корею».
Он каждый раз ощущал это – уверенность в том, что он терпит неудачу. Каждый раз. Ему было интересно, изменится ли предчувствие в тот момент, когда он действительно потерпит неудачу.
Как он понял, первый принцип всего изобразительного искусства – это плагиат. Первый принцип всего коммерческого искусства – воровство. Ни один художник, ремесленник или вор не работает в вакууме. Каждый художник – это джазовый музыкант, исполняющий новые риффы на старые мелодии, потому что старые мелодии – это иконы, отсылки, культурное понимание, это язык людей его мира. С того момента, как Бигл прочитал ту записку, он начал поглощать военные фильмы: документальные, художественные, иностранные, короткометражные, учебные и рекрутинговые, мультфильмы, необработанные кадры, новостные видео.
Ему казалось, что он еще не готов. Если бы ему пришлось повернуть ручку сейчас, он знал, что все, что выйдет с другого конца, – это провальное дерьмо, и ему было страшно. Он должен был продолжать запихивать в себя все подряд, пока каким-то образом некий каталитический ингредиент, возможно, фермент, наконец не попадет в тушащуюся массу внутри него и не запустит процесс, который заставит картину выйти наружу в виде чего-то, что не воняет. Или, может быть, до тех пор, пока он не набил себя до отказа и внутреннее давление не заставило творческий орган, каким бы он ни был, наконец-то функционировать и создавать что-то, имеющее форму, очертания, цвет, свет, смысл.
Поэтому на самом деле он предпочитал находиться в своей студии, просматривая изображения на десяти экранах повышенной четкости. Экраны были подключены к тридцати возможным источникам и соединены с виртуальным суперкомпьютером, способным управлять всем этим, преобразуя каждое проходящее через него изображение в цифровую форму и сохраняя его в памяти.
Другой причиной было полное безразличие Бигла к бейсболу. Он понимал, что бейсбол занял свое место в канонах американской мифологии, как басня или притча, и он даже включал бейсбольные шутки в несколько своих фильмов, но вялый темп игры и аритмичная структура того немногого, что в ней происходило, оставляли его в недоумении.
С ним были его жена Жаклин Конрой[54] и их сын, один год и восемь месяцев, Дилан Кеннеди[55] Бигл. Это была идея Жаклин. Она считала, что Бигл пренебрегал своей семьей – это правда – и что они должны проводить время вместе, чтобы Дилан не забывал своего отца.
Бигл позвонил Кравицу, который достал для них места в ложе «Диснея». Повар Джона и Джеки приготовил им «американскую трапезу»: сэндвичи с нарезанной индейкой, козьим сыром, кусочками вяленых помидоров и домашним майонезом на белом хлебе из кислого теста; закуски из жареных свиных шкурок и вяленой говядины, картофельный салат с кусочками жареного чеснока; газированная вода из Айдахо и четыре бутылки колы, разлитой в Сент-Луисе[56].
Дилан тоже не любил бейсбол. Дело не в том, что он испытывал ярое отвращение к игре по какой-то определенной причине. Идея о том, что существуют люди, которые живут не для того, чтобы играть с ним, а для того, чтобы играть для него, казалась ему непонятной абстракцией. А что еще хуже, в процессе просмотра нужно было сидеть неподвижно, находясь в состоянии бодрствования.
Бигл надеялся, что Фернандо Валенсуэла будет подавать, потому что он хотя бы знал это имя. Но Валенсуэла выбыл из игры, или постарел, или, может быть, получил травму: одну из тех, из-за которых игроки в мяч исчезают. «Доджерс» играли с «Цинциннати». Бигл был рад, что «Цинциннати» еще существуют.
Он усадил Дилана рядом с собой. Бигл знал, что его жена наблюдает за тем, как он обращается с сыном, чтобы потом сказать ему, как правильно обращаться с сыном. Он действительно не понимал, было ли дело в сложных материнских инстинктах, с которыми ей приходилось жить, или Жаклин всегда была категоричной сукой, вне зависимости от того, кто она – мать или девственница. Он начал объяснять сыну суть игры. Дилан сказал что-то, что его отец расслышал как «слабак», протянул руку и вытащил ручку из кармана отца. Это была платиновая авторучка с монограммой, та самая, которую рекламируют как декадентскую и слишком дорогую. Это был подарок от какого-то руководителя студии. Бигл не мог вспомнить имя, поэтому не знал, уволили ли его уже. Он только помнил, что этот парень был из тех, кто проверяет судьбу своих подарков. Ужасная привычка и очень обременительная для получателя. Он попытался вернуть ручку.
56
На самом деле существуют ценители Coca-Cola, и, хотя у них нет винтажных изданий, они утверждают, что обнаруживают различия в зависимости от места розлива напитка. Сент-Луис считается лучшим, бутылки, разлитые там, хранятся в подвалах и подаются по особым случаям.