Проснувшись в темноте, он наконец-то понял, что его моделью был футбол, а не бейсбол и не кино. В каком-то смысле это было очевидным, ведь не зря в народе говорят, что из всех видов спорта футбол больше всего похож на войну. Если бы вы спросили Бигла до того, как его разбудил недостаток желчи тем утром, он бы ответил: футбол – это спорт, больше всего похожий на роллер-дерби. Еще его можно сравнить с профессиональным рестлингом, только с одетыми спортсменами. А больше всего на войну похож гольф. Но гениальность Бигла отчасти заключалась в способности преодолевать свое высокомерие и бесстыдно обслуживать низы общественности. По возможности самые глубокие низы[93].
Если Америка считала войну похожей на футбол, то война под руководством Бигла должна была стать чертовым Супербоулом. В отличие от бейсбола, где весь сок заключался в выжидании, а не в действиях, футболу не нужна была даже игра. Игрокам не нужно было ничего делать. Болельщики делали все сами. Супербоул был высшей формой этого безумия: две недели шумихи, истерии, ставок, суматохи, блицев в СМИ и ажиотажа – без единого блока, захвата или пенальти, без единого брошенного или отбитого мяча.
Сама игра – ее финал, конец сезона, окончательное противостояние в чемпионате – обычно была провальной. На проигрыш, определенный заранее, едва ли стоило смотреть даже тем немногим чудакам, которые смотрели игру ради самой игры. И все же Супербоул никогда не разочаровывал. Ни один матч не был настолько плох, чтобы понизить градус истерии следующего Супербоула.
Именно такая война, в таком темпе и такой форме, должна была понравиться Америке. Теперь Бигл это понял.
Герои и злодеи. Герой – ясно кто: Джордж Герберт Уокер Буш. У него будут напарники. Но их… оставим на потом.
Придя в «CинéMатт», Бигл первым делом включил записи злодеев. Гитлер, Сталин, Хо Ши Мин, Кайзер, Джек Пэланс, Эрих фон Штрогейм. Один злодей был самым великим, и имя ему было Гитлер. Можно изменить лицо, язык, тирады, но назвать персонажа Гитлером.
Но самое интересное заключалось в том, что важность злодея была иллюзорной. Буш уже пытался изобразить Гитлера из Норьеги, но это не сработало.
Мэгги Тэтчер устроила Фолкленды вообще без злодея. Что же у нее было? У нее был Перл-Харбор! Идеальное злодейство. Сердце американской мифологии: Мистеру Славному Парню наносят удар. Мистер Славный Парень поднимается с пола и вступает в схватку с Мистером Подлая Атака. Мистер Славный Парень оказывается Джоном Уэйном, Кларком Кентом, супергероем – и мистер Подлая Атака жалеет, что появился на свет.
Америке – или Бушу, или Биглу – нужно было, чтобы кто-то вторгся в Америку.
И это была проблема. Большая проблема. Ну кто может совершить вторжение в США? Мексика? Канада? Смешно. Остатки СССР? Они применят ядерное оружие, мы применим ядерное оружие – и тут-то Голливуду придет конец. Япония? Япония опять захочет на нас напасть? Можно ли выдать экономическую ситуацию за вторжение? Нет. Тут не место для экономической войны. Это слишком сложно, да и, если честно, невозможно показать на экране.
Он вернулся к вьетнамскому сценарию. Ему нужно было понять, что это было, что пошло не так, чтобы выяснить, как сделать правильно. Он включил кинохроники о Вьетнаме. Все стало ясно меньше чем через минуту: джунгли. Это было очень важно. Американцам не нравятся войны в джунглях. Слишком влажно. Слишком жарко. Жара и влажность – это болезни и секс. Американцам нравилось воевать с нацистами. Им не нравилось воевать с япошками. Американцам нравилась германская война. Механизированная. Цивилизованная. Чистая и сухая.
Но Америка сражалась с япошками в джунглях. И это было хорошо. Из этого получилось много хороших фильмов. Кинематографически Джон Уэйн был в Тихом океане, а не в Европе[94]. Вот он снова на восьмом экране, в единственном фильме, когда-либо снятом в поддержку войны во Вьетнаме – «Зеленые береты». Старый, толстый Джон Уэйн вышагивает так, как будто это все еще Вторая мировая война.
И это было последнее озарение.
Настоящая фундаментальная проблема, структурная проблема, заключалась в том, что Вьетнам не был Вьетнамом. Он никогда не был задуман как нечто самостоятельное. Вернуться во Вьетнам – значит упустить суть. Смысл был в том, что Вьетнам должен был быть тем, чем он был в первую очередь – ремейком для телевидения 1942–45 годов: Вторая мировая война в формате видеоклипа.
Он услышал в своей голове подчеркнутые слова. Это было оно. В этом заключалась суть.
Он вспомнил фильм-антологию «Голливуд: военные годы». Там тоже говорилось о чем-то похожем. Он отыскал его и записал: не было сомнений в том, кто начал эту войну, за что мы сражались и кто был хорошим, а кто плохим парнем. Другими словами, это была война, которую мог написать Голливуд. Это было хорошо, точно, но все же не то, что он искал. Вот оно: ушли в прошлое фильмы 30-х годов с их сумасбродными богачами, их тараторящими героинями, шутками о банках, правительстве, безработице. Война отменила всю критику. В голливудской Америке воцарилась новая и абсолютная цельность. Было решено, что истинный характер нации был просто… милым. В хорошей Америке не было ни демонстраций, ни жалоб. Вот что это было на самом деле. Вот чего хотел клиент. Война была лишь средством достижения цели. Вторая мировая война была войной, которая обеспечила надлежащий конец. Это была Америка, которую хотел Буш, – где богатых людей уважали, банки были хорошими, никто никого не критиковал, даже темнокожие оказались хорошими, а женщины держали свои чертовы рты на замке.
93
Он любил заменять «они/их» на «мы/наши» в цитате из Х. Л. Менкена – «Мы построили наш бизнес на фундаменте из идиотов» – и говорил об этом в интервью в журнале «Синема». «Как вы думаете, кто покупает билеты в кино? Кто ходит смотреть один и тот же фильм четырнадцать раз – дебилы и начинающие режиссеры. А кто смотрит телевизор? Если фильм не настолько тупой, чтобы понравиться дебилам, он потеряет деньги, и это будет значить, что я не выполнил свою работу. Работа с дебилами – это работа номер один! Кто это сказал, Ли Яккока? Форд? Рейган? Прежде чем приступить к съемкам фильма, пару дней посмотрите телевизор. Пообщайтесь с идиотами. Если вы сможете снять фильм, который понравится им и при этом будет гениальным, то вы – гений. Вы – Джон Хьюстон, вы – Джон Форд, вы – Альфред Хичкок».
На самом деле это последнее настоящее интервью, которое Бигл когда-либо давал. Дэвид Кравиц позаботился о том, чтобы Бигл больше никогда не общался с прессой без куратора и предварительного просмотра вопросов.
94
Действие фильмов «Возвращение на Батаан» (1945), «На линии огня» (1944), «Горящий полет» (1951), «Летающие тигры» (1942), «По методу Харма» (1965), «Пески Иводзимы» (1949), «Они были незаменимыми» (1945) происходит в Тихом океане. Исключение составляют фильмы «Снова вместе в Париже» (1943) и «Самый длинный день» (1962), действие которых происходит в Европе.