Главный герой повествования — Джалык-бий, принадлежавший к воинской знати башкир, готов был не на жизнь, а на смерть защищать свою землю, и, когда в его кочевье появился вражеский переговорщик, требовавший символических знаков покорности — «землю и воду», он приказал немедленно подвергнуть его мучительной казни. «Я не отпустил его обратно, — рассказывал впоследствии Джалык-бий, — я приказал его вымазать медом и посадить в муравейник. Ха! Как он визжал тогда!» [6, с. 177]. Затем началась война. «В сердце каждого из нас, — продолжал бий, — тогда кипели отвага и ненависть. Мы шли защищать свои леса, защищать свои степи. Мы не хотели рабства… Я не раз ломал свои сунгю (копья) о крепкие щиты атабеков. Я не раз заставлял их грызть и царапать ее. Остроту своей сабли я испробовал о головы юз-баши (сотников) и темников, и простых сарбазов… Ах-хай. Я знал, что такое решимость, и верный удар с левого плеча… Мы дрались. Мы были все выносливы, мы были храбры, мы были яу. О нас пели песни…» Ну а после того, как погибли многие соплеменники, и в том числе сыновья Джалык-бия, Кармасан и Чермасан, сердце его окончательно ожесточилось. «Я не брал никого в ясыр[66]. Я только убивал. Стоны поверженного врага приятны воину. Мольбы о пощаде — веселят его сердце. Кто скажет, что это не так?! Но я заткнул уши перстами ненависти и в глазах своих носил только месть и огонь. Да, да! Я не брал никого в ясыр, я только убивал. Я вырывал всем глаза, я клал туда соль, я зарывал в землю. И это было хорошо… Я встретил Тугай-бея… Я настиг его. Я отрезал ему голову!» [6, с. 178]. Что здесь сказать?.. Наверное, свою Отчизну следует защищать всеми возможными и невозможными средствами…
Нет ничего удивительного в том, что великий каан Угэдэй в 1235 году, приняв решение об общеимперском походе на запад и поучая царевичей Чингисидов, ненароком напомнил им, что «народ там свирепый» [2, с. 192]. В свою очередь, Субэдэй докладывал Угэдэю о том, что «встречал сильное сопротивление со стороны тех народов (в т. ч. и «Бачжигит» — башкир. — В.3.)» [27, с. 191–192]. Учитывая положение дел на западе, в восточном Деште и на Южном Урале, следует с большой долей вероятности предположить, что и Угэдэй, и Субэдэй имели в виду, упоминая о «сопротивлении народов» и об их «свирепости», в первую очередь башкир и булгар, потому как к 1234–1235 годам иных, по-настоящему серьезных противников, способных противостоять агрессору, в этом регионе не существовало.
3.3. Барс готовится к прыжку
К середине 1230-х годов вектор геополитики, исповедуемой монгольскими властными элитами, начал постепенно перемещаться на запад. Обширные, изобилующие травами и зверьем степные пространства Восточной Европы, напоенные многочисленными реками, становились не только заветной целью монгольской феодальной верхушки, но и вожделенной мечтой родовых аратов. После падения столицы Цзинь Кайфына в 1233 году, а годом позже — гибели последнего императора чжурчжэней и пресечения их династии, управлявшей страной более ста лет, задачи по окончательному подчинению Северного и отчасти Центрального Китая завоевателями были выполнены. С уничтожением империи Цзинь завершился первый этап монголо-китайских войн, продолжавшихся практически непрерывно в течение двадцати двух лет. После этой победы могущество монголов на континенте в плане решения насущных политических задач по многим параметрам достигает своего зенита. Никогда до того, даже во времена правления Чингис-хана, ни тем более позже, при великих каанах Гуюке и Мункэ, несмотря на обширность географии ведения боевых действий и многочисленность армий, многонаправленность экспансионистских акций не превышала уровня агрессивной активности, проявленной монголами в период правления Угэдэя.