— …И доктор с ходу говорит: «Я уже знаю, что с вами не так».
— Да?
— «Вы неправильно питаетесь».
— Опа-на! — говорит она, пугающе близко опуская голову к его плечу.
Четыре пластмассовые бутылочки из-под джина постукивают на его откидном столике. Попутчик кажется ей чересчур сложным человеком. Родом из Генуи, разведен, двое детей. Успел поработать в Африке, в России и на Гаити, провел два года в Новом Орлеане, был врачом в Девятом районе.[167] По его словам, он едва обосновался в Литтл-Роке, где развернул небольшой мобильный госпиталь для ветеранов, возвращающихся с войн.
— Пино, — представляется он, протягивая руку.
— Джеслин.
— А вы? — спрашивает итальянец.
— А что я?
Обаяние в глазах.
— Расскажите теперь о себе.
Что она может рассказать? Что в ее роду сплошь одни проститутки, что ее бабушка покончила с собой в тюремной камере, что их с сестрой удочерили, что обе выросли в Поукипси, что их мама Глория расхаживала по дому, фальшиво выводя оперные арии? Что сама она отправилась учиться в Йельский университет, в то время как сестра записалась в армию? Что обучалась на театральном факультете, но диплома так и не получила? Что официально сменила имя с Джаззлин на Джеслин? И сделала это не от стыда, вовсе не от стыда? Глория говорила, стыда не существует: человек живет, пока отказывается стыдиться.
— Ну, я вроде бухгалтера, — говорит она.
— Вроде бухгалтера?
— Да, работаю в маленьком фонде. Мы помогаем людям с налогами. Никогда не думала, что буду этим заниматься, то есть ни о чем таком не мечтала, но работа мне нравится. Хорошая работа. Мы обходим трейлерные парки, гостиницы и так далее. После Риты, Катрины и всего прочего. Помогаем людям заполнять декларации, держать бумаги в порядке. Потому что у некоторых не осталось ничего, даже водительских прав.
— Великая страна.
Она смотрит на него испытующе, но в итоге решает, что он мог говорить без подвоха. Действительно мог иметь это в виду. Мог ведь, это вполне возможно, думается ей, почему бы и нет, даже по нынешним временам.
Чем дольше он говорит, тем больше ей кажется, что в речи итальянца проглядывают акценты нескольких континентов, будто он высадился в каждом из пунктов и приобрел там несколько звуков на память. Теперь он рассказывает, как, еще мальчишкой в Генуе, ходил на футбольные матчи и помогал бинтовать раненых после потасовок на стадионе.
— Бывали и серьезные травмы, — говорит он. — Особенно когда «Сампдория» играла с «Лацио».[168]
— Простите?
— Вы понятия не имеете, о чем я говорю, да?
— Верно, — смеется она.
Он вскрывает маленькую печать на еще одной бутылочке джина, половину выливает в ее стаканчик, половину в свой. Она чувствует, как в компании итальянца ей становится все уютнее.
— Ну, — говорит она, — когда-то давно я работала в «Макдоналдс».
— Вы это не серьезно.
— Отчасти. Хотела стать актрисой. В самом деле, почти то же самое. Надо только выучить роль: «Картошку фри будете заказывать?» Становишься на заранее сделанную отметку и вперед: «Картошку фри будете заказывать?»
— Кино?
— Театр.
Она тянется к стаканчику, поднимает его, подносит к губам. Впервые за много лет она открылась незнакомцу. Зубы словно вязнут в абрикосовой шкурке.
— Ваше здоровье.
— Salute, — отвечает он по-итальянски.
Самолет разворачивается над городом. В иллюминаторах грозовые облака и дождевые капли. Огни Нью-Йорка внизу, под облаками, — словно скрытое дождем, призрачное свечение, едва заметное.
— И? — говорит он, указывая за окно, на укутанный тьмой аэропорт Кеннеди.
— Что?
— Нью-Йорк. Вы надолго прилетели?
— О, просто хочу встретиться со старой подругой.
— Ага. Прям старой?
— Очень.
Когда она была девочкой и еще не чуралась людей, ей нравилось выходить на улочку в Поукипси, где стоял их маленький домик, и бегать вдоль тротуара — одна нога на мостовой, другая на пешеходной дорожке. Это требовало гимнастической ловкости: попробуйте-ка бежать быстро, все время вытягивая одну ногу и поджимая другую.
167
Административная единица Нового Орлеана, крупнейший из 17 районов, расположен в восточной части города. В 2005 году подвергся катастрофическим разрушениям, связанным с обрушением дамбы во время урагана «Катрина».