Переходя далее только к мужчинам, Аббон вновь различает среди них три ordines;мирян, клириков, монахов. Потом, после долгих рассуждений о добродетели воздержания и о славе, связанной с ней, он более или менее подробно рассматривает состав трех сословий. В сословии клириков он различает три степени: епископов, пресвитеров, дьяконов. Только эти три вида кажутся ему достойными имени clerid.Другие, находящиеся на более низком уровне, в его глазах несколько запятнаны. Действительно — и тут мы снова встречаем его излюбленную идею о сексуальной нечистоте — ведь им позволено жениться, как мирянам. Этот призыв к целомудрию как высшей добродетели позволяет Аббону утверждать, что у мужчин ordo clericorum находится на полпути от ordo мирян к ordo монахов, настолько же выше первого, насколько ниже второго.[443]
То есть система социальных категорий по Аббону строится так:
— На вершине — монахи и девственницы, свободные от всякой сексуальной скверны.
— За ними — высшие клирики, единственно достойные носить свое имя clerici: епископы, священники, дьяконы.
Эта схема позволяет Аббону однозначно утверждать «естественное» превосходсгво монахов над епископами. Его цель достигнута.
— Третье сословие, сословие мирян, также не однородно. В нем следует различать agricolae и agonistae.
От первых, находящихся в самом основании общественной иерархии, ожидается лишь одно — чтобы они давали церкви необходимое для нее пропитание.[444] На вторых, названных редким словом, до сих пор применявшимся лишь к королям и «ратникам за дело Божье», Аббон возлагает троякую обязанность: довольствоваться жалованьем, не терзать друг друга в материнском лоне, а напротив, объединять свои силы ради отражения противников святой церкви Божией.[445]
Что это значит? Мы имеем дело с глобальным повышением оценки militia,которой присваивается одна из королевских прерогатив — защита церкви? Или эта одна из самых ранних формулировок (разумеется, неполная) рыцарской этики, отнесенной ко всем milites?Мы считаем, что на первый вопрос следует ответить «может быть», а на второй — «нет». Действительно, сама формулировка Аббона Флерийского означает повышение оценки militia.Как и Эльфрик, Аббон, видимо, возлагает задачу защиты страны на всех воинов, а не только на князей, как можно было бы подумать, наткнувшись на слово agonista.В самом деле, предлагаемая ниже этика исключает, что имеются в виду principes.Речь действительно идет о воинах более низкого ранга.[446] Но какого? О простых вооруженных слугах и наемниках, солдатахпрофессионалах, которым платят в той или иной форме, судя по первой заповеди их этики — довольствоваться своим stipendium?Или же словом stipendium названы узаконенные обычаем сборы, которые сеньоры руками своих milites взимают с населения сеньории как плату за их защиту? Мы не можем сделать однозначный выбор, потому что к тому моменту, вероятно, существовали и наемные либо находящиеся на содержании milites,которых могла прельщать возможность использовать свое оружие для грабежа, и milites как агенты власти короля, графа или даже сеньора. Эти последние также имели возможность изъять в свою пользу часть того, что они требовали с облагаемых налогом креегьян.
Второе предписание тоже очень неоднозначно. Оно может подразумевать как конфликты между христианскими principes,так и частные войны, месть, aide (кровная месть (ст. — фр.)) и даже ссоры между отдельными солдатами. Все эти конфликты, особенно первые, наносили урон экономике страны и могли считаться возмутительными, пагубными в моральном плане.
Третье наставление призывает agonistae защищать церковь Божью. Но следует ли это понимать как составную часть королевской этики, включавшей в себя защиту клириков и церквей? Это не факт, потому что у Аббона Флерийского термин ecclesia используется не в узком смысле, в каком тогда следовало бы его понимать. На этой странице под ecclesia,похоже, подразумевается совокупность христиан, что подтверждается присутствием этого слова в определении функции agricolae: кормить все общество, а не только духовенство. Иными словами, Аббон предлагает здесь воинам не растрачивать силы в междоусобных войнах между христианами, а сохранять их для борьбы с врагами христианского общества.
Что это за враги? Имеет ли в виду Аббон разорения, произведенные датчанами у его собратьев в Англии, разорения, продолжающиеся уже три года, о которых при его связях с Англией он не мог не знать? Это возможно, но Аббон пишет на Землях по Луаре. Или перед нами первая попытка призвать христианских milites к борьбе с неверными? Этого мы тоже не думаем, разве что речь идет о некой декларации общего характера, теоретическом противопоставлении внутренних войн, пагубных для христианского мира, и необходимой его защиты. Но от кого? Мы теряемся в догадках.
Почему, наконец, выбрано слово agonista,а не bellator, pugnator или, еще проще, miles: ведь, в конечном счете, последнее, похоже, присутствует в его доктрине на заднем плане? Самое правдоподобное объяснение — фонетическое: по «созвучию» с agricola.Но не может не удивлять использование agonista в смысле miles, ecclesia — в смысле patria и приложение к простым воинам этики, определяющей повиновение и возвышение одновременно. Эти несообразности не то чтобы нетерпимы, но они побуждают искать других объяснений.
По нашему мнению, этот текст може иметь менее универсальную, менее общую направленность, чем обычно полагают. В самом деле: возможно, во всем этом пассаже Аббон имеет в виду не все «мирское» общество, а лишь общество церкви, тех, кто находится в ее орбите. Тогда перед нами нечто вроде взгляда на церковь изнутри, с ее «совершенными» — монахами, монахинями, девственницами, вдовами, с ее клириками — епископами, священниками, дьяконами, с ее мирянами — крестьянами, работающими на ее землях, чей труд кормит, на этот раз в узком смысле слова, totius ecclesiae multitude (всю церковь); и agonistae — тогда это светские аббаты, или поверенные, или defensores ecclesiae,на которых вместе с их milites возложена задача защищать определенные монастыри или церкви, и которые получают за это stipendium.В таком случае Аббон напоминает им, что этой оплаты им должно хватать, что им не следует требовать большего, «эксплуатируя» церковь, которую обязаны защищать, и пусть они не дерутся между собой в лоне своей «матери», которая их кормит, а сражаются лишь со всеми врагами конкретных церквей. Тогда выражение sanctae Dei ecclesiae означало бы духовные заведения, «пользующиеся услугами» этих воинов. И в этом случае, если наша интерпретация верна, понятно, почему Аббон предпочитает слово agonista,а не miles,в котором еще слишком чувствуется оттенок подчиненности и принадлежности к миру. Agonista,напротив, настолько ассоциируется с солдатом Христа, что К. Эрдман увидел в этом пассаже возникновение идеи крестовых походов.[447]
443
444
445
Agomstae vero, content! bhpendus mihtiae, поп ье colhdunt m utew matris suae, verum omm sate expugnant adversaries sanctae Dei Ecdesiae (Воины же довольствуются жалованьем за службу и не терзают друг друга в материнском лоне, а, объединив силы, сражаются с противниками святой церкви Божьей) Ibid
446
Некоторое время назад Флодоард тоже четко противопоставлял
447
Erdmann С