Основная проблема, встающая сегодня перед теоретиками и практиками социализма, состоит, таким образом, не в самой констатации допустимости социалистического рынка и даже не в конструировании «эксперементальных моделей» экономических или социальных отношений, не в том, насколько верно мы оцениваем специфическую автономию различных сфер общественной жизни, но в формировании массовых общественных коалиций, способных и заинтересованных в том, чтобы за такие модели бороться и реализовать их на практике.
Именно тут мы сталкиваемся с главным вызовом, никак не связанным ни с переосмыслением моральных оснований социализма, ни с готовностью левых к социальному эксперементаторству, ни с тем, насколько те или иные мыслители оценивают автономию различных сфер общественной жизни. Вызов этот состоит в социальном содержании практической деятельности, не только отражающей именно объективные интересы и потребности (как отдельных социальных групп и общества в целом), но и способствующей их консолидации на основе борьбы за эти интересы.
Социализм возник как обобщение коллективной практики рабочего движения. С изменением социологии труда, подвергается разложению и первоначальная общность пролетариата, действительно основанная на его роли в индустриальном производстве, но в то же время классовые противоречия капитализма не только никуда не исчезают, они в известной степени даже обостряются. Именно это предопределило как кризис позитивной программы социалистического движения, так и многочисленные и по большей части неудачные попытки переформулирования его социальной базы и стратегии (как например, социологически беспомощную, но очень ярко изложенную концепцию «множеств» у Хардта и Негри).
Увы, преодоление кризиса требует не только и не столько теоретических усилий по переформулированию этических и философских концепций, сколько практической и политической деятельности, направленной на новую консолидацию массы трудящихся в изменившихся социально-экономических и технологических условиях. Если эта консолидация состоится в реальности, а не на страницах книг, то и вопрос о расширении сфер социальной свободы будет решаться уже не теоретиками. Его будут решать сами люди — миллионы людей — участвующие в практическом преобразовании общества.
Моим сыновьям Иоганнесу и Роберту,
с самого начала сделавшим все намного легче
От автора
Еще не прошло и сотни лет с той поры, когда социализм был столь мощным движением в обществе модерна, что едва ли кто-нибудь из великих социальных теоретиков эпохи не считал необходимым посвятить ему обстоятельный трактат, порой скорее критический, порой же более явно симпатизирующий, однако всегда исполненный уважения. Начало этому положил еще в XIX веке Джон Стюарт Милль, за ним последовали Эмиль Дюркгейм, Макс Вебер и Йозеф Шумпетер — если назвать только самые важные фигуры; все эти мыслители, несмотря на значительные различия в личных настроениях и теоретических программах, были согласны между собою в том, что видели в социализме интеллектуальный вызов, который, конечно, должен будет долгое время сопровождать капитализм. Сегодня ситуация принципиально изменилась. Если о социализме вообще еще хотя бы упоминают в контексте социальной теории, то при этом, похоже, признается бесспорно установленным, что социализм в наши дни пережил свое время; его не считают способным когда-либо вновь воспламенить энтузиазм масс, и не находят также пригодным для того, чтобы наметить путеводные альтернативы современному капитализму. Будто в одночасье — Макс Вебер, увидев это, протирал бы глаза в изумлении — два великих противника XIX века поменялись ролями: религии как этической силе, казалось бы, принадлежит будущее, социализм же, напротив, воспринимается как духовное порождение прошлого. Убеждение, что этот попорот произошел слишком быстро и потому не может быть всей истиной, — это один из двух мотивов, побудивших меня написать эту книгу: В нижеследующем я попытаюсь показать, что в социализме еще таится живая искра, если только мы с достаточной решительностью отделим его руководящую идею от его идейной оболочки, коренящейся в раннем индустриализме, и перенесем ее в рамки новой социальной теории.