— Да, — вздохнул сенатор, — panem et circenses…[13]
— Вот именно! — согласился Клавдий. — И теперь все ждут, что я накажу, как следует, виновного в смерти их кумира. И всем же ясно, что Хелидон убит, а не погиб в сражении, хотя никто не понимает, каким образом его убили! На боях, как ты понимаешь, делается огромное количество ставок…
— Однако ретиарии не так уж высоко ценятся, — заметил Аврелий.
— Но только не Хелидон, — сказал император. — Этот гладиатор давал десять очков вперед каждому. Уверен, Аврелий, от тебя не ускользнули последствия. С его смертью целые состояния перешли в другие руки. Я сам заработал кругленькую сумму!
Игра, вино и женщины — три порока, в которых моралисты упрекали Клавдия Цезаря, забывая о кровожадности его предшественников.
— До чего я дошел, Аврелий! Должен добиваться благосклонности толпы, словно какой-то бесстыжий демагог! Прежде у меня были совсем другие идеалы. Помнишь? Мне хотелось восстановить республику…
— В твоем положении, Цезарь, идеалы становятся роскошью, какую можно позволить себе крайне редко, — возразил патриций.
— Завидую тебе, друг мой: тебе никто не нужен, даже Цезарь. А вот мне, напротив, нужен ты. — Голос Клавдия звучал искренно. — Не стыдно попросить о помощи, даже если ты живой бог. Зевс разве не созывал на помощь других богов, чтобы побороть титанов? — хитро напомнил император. — Так что перейдем к главному. Мне стало известно, что ты блестяще раскрыл несколько загадочных убийств…
— Я думал, это совершенно частные дела, — изумился патриций.
— Друг мой, ты шутишь. В Риме даже у стен есть уши. И потом, император я, в конце концов, или нет? Найдутся и у меня свои шпионы, где надо…
Аврелий с трудом сдержал улыбку. Он не сомневался, что божественному Цезарю известно немало секретов, возможно, даже больше, чем его приятельнице матроне Помпонии, самой осведомленной сплетнице в столице.
— Пришло время оплатить мне те уроки этрусского языка, сенатор Стаций! Найди того, кто убил Хелидона, отдай его на растерзание черни — и тем поможешь мне спасти империю!
— Попробую, Клавдий. При одном условии, однако.
— Что? — добродушно нахмурился старик. — Кто ты такой, чтобы ставить условия Клавдию — богу?
— Сенатор Публий Аврелий Стаций, рожденный свободным, римский гражданин, — с улыбкой ответил друг.
— Так что же это за условие?
— Я буду проводить расследование по-своему, совершенно самостоятельно и с самыми широкими полномочиями. Хочу, чтобы никто — никто! — не вмешивался в мою работу.
— Сенатор Стаций, — заговорил Клавдий, — тебе не кажется это условие несколько обременительным?..
— Позволю себе настаивать, божественный Цезарь, — прервал его Аврелий, пренебрегая этикетом. — Если тебе нужен убийца, позволь мне спокойно вести расследование.
— Ладно, пусть будет так, — сдался Цезарь. — С этого момента ты — мой прокуратор, и твое слово — мое слово. Vale,[14] Аврелий!
— Vale, Цезарь, — ответил сенатор и направился к выходу.
— И повтори этрусские глаголы! — услышал он вдогонку. — У тебя всегда были нелады с грамматикой!
3.
— Какой ужас, какое жуткое несчастье, какая страшная беда! — без конца твердила Помпония.
— Ну ладно, дорогая моя, ты ведь даже не знала его! — возразил Публий Аврелий, удивившись отчаянию матроны при известии о смерти Хелидона, лучшего римского гладиатора.
— Я присутствовала на всех его боях, на всех! И он… — Голос Помпонии зазвучал громче. — И он погиб именно тогда, когда меня не было! И я узнала об этом от Домитиллы, представь себе!
— Нет, меня не разжалобишь, — не без иронии возразил Аврелий. — Я уверен, о Хелидоне тебе известно куда больше любой Домитиллы, — подзадорил он ее, не сомневаясь, что Помпония готова поделиться с ним любыми сведениями, какими располагает, чтобы загладить свое непростительное отсутствие.
— Как раз в тот день мне понадобилось уехать из Рима! Такая неудача… Ты спрашивал, знаю ли я что-нибудь о Хелидоне? Конечно! Эта несчастная Нисса…
— Нисса? — переспросил сенатор. Он не сомневался, что уже слышал где-то это имя: какая-нибудь гетера, может быть, танцовщица…
Тит Сервилий, до сих пор молчавший, подавленный бесконечной болтовней своей жены Помпонии, вдруг оживился:
— Актриса, лучшая актриса мимического театра! Они с Хелидоном были неравнодушны друг к другу… Весь город знал это. Аврелий, где ты живешь, в каком мире? — удивился он.
15
Ноны — в древнеримском календаре пятый (в марте, мае, июне и октябре — седьмой) день месяца.