103. «Ослабленный истощением от голода и жажды и от усталости потерявший собранность ума как может, потеряв покой, достичь того плода, который доступен лишь уму?!
104. Спокойствие ума благополучно достигается не иначе как через успокоение чувств, но через успокоенность чувств [достигается] также и собранность ума.
105. Ум же, собранный и очищенный, годен для сосредоточения, а у того, чье сознание собрано сосредоточением, развивается йога созерцания[426].
106. Вследствие же развития созерцания обретаются такие состояния, благодаря которым достигается место труднодоступное, покойное, высшее и недоступное для старости и смерти».
107. Так придя к решению, что [обнаруженное им] средство [достижения освобождения] не будет иметь опоры без пищи, мудрый, тот, чья мысль неизмерима, стал думать о том, как раздобыть ее.
108. Искупавшись в Найранджари, он, истощенный, стал едва-едва выходить на берег, и прибрежные деревья, склонив [к нему] из преданности кончики ветвей, предложили [ему] руку помощи.
109. И тогда дочь главного пастуха, по имени Нандабала, пришла [туда же], побужденная божествами, и блаженный восторг расторг ее сердце.
110-111. Она была одета в черное платье, а руки ее сверкали белыми раковинами — точь в точь как лучшая из рек Ямуна, черные воды которой обрамляются [белой] пеной, — ее радость была усилена верой, а лотосовые глаза широко раскрыты, когда она, почтительно преклонив голову, заставила его принять рис, сваренный в молоке.
112. Ей он обеспечил плод этого рождения принятием пищи, [а сам], успокоив шесть чувств[427], стал способен к достижению просветления.
113. Его форма вместе с величием обрели полноту, [и он] сочетал в себе достоинства обоих — и красоту луны, и устойчивость океана.
114. «Отступил!» — узнав об этом, пять аскетов покинули его, как пять элементов оставляют разумного Атмана, достигшего освобождения.
115. Он же, оставшись с одной только решимостью, направился к корням ашваттхи, земля у которых была покрыта зеленой травой, [твердо] определившись на просветление.
116. И тогда равный силой царю слонов, пробужденный несравненным звуком ступней великого муни и [узнав] о [его] решимости обрести пробуждение, Кала, лучший из змей, произнес [следующее] восхваление:
117-118. «Если земля, муни! на которую ступают твои ноги, словно издает звук, и если ты излучаешь блеск, подобно солнцу, несомненно, что ты будешь вкушать желанный плод, и если сойки, парящие в небе, лотосоокий! облетают тебя с правой стороны, и веют нежные ветерки, ты несомненно сегодня же станешь буддой».
119. И когда его прославил высший из змей, он вытащил сердцевину из травы, дал себе обет и уселся для обретения просветления у корней великого и чистого дерева.
120. Затем принял неколебимое, высшее положение тела, при котором члены сворачиваются как кольца спящей змеи, [и сказал себе]: «Не сменю этого положения пока не будет сделано то, что должно быть сделано».
121. И вот небожители пришли в состояние, [практически] равное блаженству[428], лесные животные и птицы перестали издавать звуки, [и даже] деревья не шелестели, колеблемые ветром, когда Господин определил себя [на достижение поставленной цели], приняв соответствующее положение тела.
Ланкаватара-сутра (из главы III)
…Тогда бодхисаттва Махамати[429], великое существо, вновь вопросил Господина:
— Однажды, Господин! совершенный, правильно мыслящий, сказал, что локаятику, владеющему различными мантрами и наделенному красноречием, не следует воздавать почести, поклонение или почтение, поскольку почитающий его приобретает только мирские удовольствия, но не дхарму. По какой причине Господин так сказал?
— Потому что локаятик, Махамати! владеющий различными мантрами и наделенный красноречием, многообразными аргументами и толкованиями слов дурачит наивных, и [то, что он говорит], нелогично, не соответствует смыслу, но на деле есть не более, чем ребячий лепет. По этой причине я так сказал о локаятике, владеющем различными мантрами и наделенном красноречием. [Он] привлекает наивных совершенством [в трактовке] значения разнообразных слов, но [никогда] не ведет их по пути обретения истины. Поскольку же [он сам] ничего не знает о вещах, то своим воззрением, подпадающим под двойственность, он смущает наивных, а себя разрушает[430]. «Раздвоение» же не прекращается вследствие постоянного перехода от одного пути к другому, неосознания того, что [так называемые внешние вещи] составляют лишь содержание собственной мысли и привязанности к их существованию. По этой именно причине, Махамати! локаятик, овладевший разнообразными мантрами и наделенный красноречиём, дурачит наивных разнообразными значениями слов, а также аргументами, примерами и заключениями, но не может освободить себя от рождения, старости, болезней, смерти, печали, горя, страдания и омрачения ума.
427
Формула «шесть чувств» является устойчивой в буддийской литературе, поскольку буддисты считают ум-манас шестым чувством.
429
Махамати — основной протагонист «Ланкаватара-сутры», который в первом разделе воодушевляет знаменитого царя демонов Равану (того самого, кто похитил Ситу) задавать Будде вопросы, а начиная со второго задает их сам.
430
Подразумевается, что локаятик не в состоянии выйти из мыслительной оппозиции субъекта — объекта и избавиться от веры в отдельное существование вне сознания внешнего мира, что, согласно буддистам-йогачаринам, является корнем заблуждения, а потому и сансары.