Если же отречься от ереси он отказывался, инквизиционный трибунал должен был вынести приговор. Для начала еретика отлучали от церкви[30], а имущество его конфисковали — начиная с недвижимости и заканчивая личными вещами. Французский историк религии Е. Вакандар приводит послание папы Иннокентия III, адресованное в 1199 году судьям города Витебро: «Светские законы наказывают предателей конфискацией собственности и смертью, из милосердия они щадят их детей. Тем более мы должны отлучать от церкви и конфисковать собственность тех, кто является предателями веры Иисуса Христа; ибо куда более великий грех нанесение оскорбления божественному величию, чем величию суверена».
Отлучение провозглашалось инквизитором в присутствии епископа; иногда это делал сам епископ. Если отлучаемый прежде имел духовный сан, перед обрядом отлучения от церкви он проходил через процедуру низложения, то есть лишения сана. После отлучения его ждало либо длительное (вплоть до пожизненного) тюремное заключение, либо передача светским властям, что означало смертную казнь.
Мог ли обвиняемый в процессе следствия обзавестись, скажем, защитником? Формально — да. Некоторые инквизиционные отделения даже самостоятельно назначали защитников[31]. То, насколько действенной могла оказаться такая защита на практике, почти не нуждается в комментариях, учитывая, что защитник ходил по тонкому льду и рисковал также подвергнуться обвинению в ереси. Поэтому единственное, что мог, по сути, делать добросовестный защитник, это, всячески демонстрируя свою готовность бороться с ересью, пытаться хотя бы немного смягчить положение обвиняемого.
Откуда брались адвокаты? Они, да не покажется это странным, также являлись сотрудниками Святого Официума. Во время следствия они фактически выступали в роли «хороших полицейских». То есть надежды на защитника не было никакой. Если виновность человека объявлялась доказанной, защитник с чувством исполненного долга заканчивал свое участие в процессе — ведь защищать он должен был только невиновного; еретику же защита не полагалась, и он всецело отдавался на волю следователя.
Вот что говорит о таких «адвокатах от инквизиции» иезуит Б. Льорка: «Вполне понятно, что, будучи казенным адвокатом, принадлежа по существу к числу сотрудников инквизиции, защитник действовал, исходя из тех же принципов, которыми руководствовался и св. трибунал, хотя и представлял интересы обвиняемого и использовал все, что могло бы облегчить его участь. Таким образом, как только выяснялась виновность преступника, адвокат прекращал его защиту, ибо в конце концов его целью, как и инквизиторов, было преследование ереси. Кроме того и именно по той же причине, одним из первых его советов обвиняемому было дать правдивые показания, признаться в ереси, в которой его обвиняли».
Получая обвинительный приговор, человек лишался возможности оправдаться. И даже если после этого он в отчаянье кончал жизнь самоубийством, это всегда расценивалось как признание вины и стремление уйти от заслуженной кары. В общем, даже смерть не считалась уважительной причиной, чтобы избежать наказания инквизиции.
Но бывало и так, что выносились оправдательные приговоры. Правда, Святой Официум, бывший, когда дело доходило до обвинительных приговоров, весьма красноречив, оправдательные по понятным причинам не любил и избегал даже слова «оправдан». Как правило, обходились формулой «обвинение не доказано»; таким образом, не исключалась возможность доказать его в будущем.
Оправдание вовсе не означало, что человек отныне свободен во всех отношениях и может жить спокойной жизнью. Получившего оправдательный приговор могли выпустить на свободу под залог (но могли и еще подержать в тюрьме), обязав каждый день отмечаться в инквизиции, и не факт, что, войдя однажды, дабы отметиться, в инквизиционное отделение, он не узнает, что против него выдвинуты новые обвинения. В любом случае «оправданный еретик» на всю оставшуюся жизнь оставался под подозрением, и прежде всего за такими людьми вели тайную слежку соглядатаи инквизиции.
Итак, с наказаниями для тех, кто отказался покаяться, мы разобрались: пожизненное заключение плюс конфискация имущества либо смертная казнь плюс все та же конфискация имущества — и минимальный шанс на то, что не подвергнут пыткам и оправдают.
А что с теми, кто покаялся в преступлении? Здесь вариантов было больше.
Епитимьи могли принимать различную форму, причем часто наказания накладывались в тех или иных комбинациях. Обычно это были:
• чтение молитв (то есть молитв было больше, чем обычно; иногда на них отводилась бóльшая часть суток);
• длительный пост;
• принудительные пожертвования на богоугодные дела (иногда на пожертвование уходила значительная часть состояния человека);
• паломничество к святым местам или посещение храмов;
• принудительное участие в крестовых походах (в XIII веке)[32].
Епитимьи могли сопровождаться (и чаще всего сопровождались) дополнительными условиями, вроде ношения позорного знака — большой нашивки в виде креста шафранового цвета. Носить их было необходимо постоянно: дома, на улице — где угодно и в течение продолжительного времени, иногда всю жизнь, заменяя их новыми, если они приходили в ветхость. Тяжесть такого условия заключалась в том, что люди, носившие эти знаки, становились объектами постоянных издевательств со стороны обывателей.
Служители инквизиции, как и священники, на проповедях призывали людей относиться к осужденным с кротостью и сожалением, однако многие могли полагать такое отношение к бывшим еретикам опасным для себя и ни кротости, ни сожаления не демонстрировали. Впрочем, сказать о том, что такая реакция встречала противодействие инквизиции, нельзя.
Другим публичным наказанием (оно могло быть дополнением к епитимье, или, наоборот, епитимья была дополнением к нему — тут зависит, с какой стороны подойти) было публичное бичевание. «Осужденного, обнаженного по пояс, бичевал священник при всем честном народе в церкви во время богослужения; его бичевали во время религиозных процессий; раз в месяц он должен был ходить после обедни полуобнаженным в дома, где «грешил», то есть встречался с еретиками, и получать там удары розгой» (И. Р. Григулевич).
Некоторых раскаявшихся приговаривали к тюремному заключению. По И. Р. Григулевичу и английскому историку А. Мейкоку, это могло быть:
• заключение в простой тюрьме (murus largus), при котором людей содержали в общих камерах без кандалов;
• заключение в каторжной тюрьме (murus strictus), при котором людей содержали в одиночной камере и в кандалах;
• строгое тюремное заключение (murus strictus durus arctus), при котором людей содержали в одиночной камере в ножных кандалах и иногда на цепи.
Примечательный факт: условия тюремного заключения историки описывают совершенно по-разному. Собственно, мы уже писали об этом. Но все-таки вернемся к разночтениям еще раз.
И. Р. Григулевич: «Во всех случаях (курсив мой. — Н. М.) заключенные получали в качестве еды только хлеб и воду. Постелью им служила охапка соломы. Узникам запрещались контакты с внешним миром. Эймерик[33] считал, что заключенных могут навещать только ревностные католики, но не женщины и простые люди, ибо осужденные склонны возвращаться к ереси и легко «заражают» ею других. Узник инквизиции, разумеется, мог, если располагал скрытыми от нее средствами, подкупить тюремщиков и обеспечить себе таким образом некоторые поблажки и льготы. Но это сравнительно редко удавалось, так как инквизиторы, зная продажность тюремщиков, зорко наблюдали за ними и сурово наказывали уличенных в недозволенных связях с узниками».
А. Мейкок (о «munis largus»): «Обычно узники обладали относительной свободой в пределах здания тюрьмы. Похоже, что они жили более или менее общественной жизнью, вместе ели, регулярно виделись. Фактически тюремная жизнь напоминала монашескую. Эймерик указывает, что по общепринятой практике друзья-католики могли навещать заключенных. А женам и мужьям разрешали жить вместе, если они оба сидели в тюрьме. Еду, деньги, вино и одежду им могли доставлять со свободы. Ли пишет, что «документы так часто указывают на подобную практику, что ее можно счесть установившимся обычаем».
30
Хотя вопроса отлучения от церкви мы уже касались, следует отметить еще один интересный феномен. Даже люди, сознательно исповедующие ересь, могли испытать приступ отчаяния на процедуре отлучения от церкви — возможно, ощущая ее как
31
Например, в Испании назначение защитника было обязательным условием, и инквизиция никогда его не нарушала.
32
От этого вида епитимьи быстро отказались, опасаясь, что в походных условиях, без надлежащего контроля со стороны инквизиции бывшие еретики могут впасть в заблуждения снова, да еще и распространить их на крестоносцев.
33
Николас Эймерик (Nicolas Eymeric; 1320–1399) — доминиканский монах. Будучи главным инквизитором Арагонского королевства, преследовал еретиков с особым рвением. Автор знаменитого «Руководства для инквизиторов».