В мае 1430 года Жанна с небольшим отрядом прибыла на помощь Компьену, осажденному бургундцами, и здесь из-за предательства попала в плен. Уже через три дня после ее пленения генеральный викарий инквизиции в Париже Мартин Биллорини потребовал от герцога Бургундского: «Как подлинный католик, вы обязаны выкорчевать ошибки и покончить со скандалами против веры. Между тем из-за действий некоей женщины, именуемой Девственницей, было посеяно изрядно ошибок, вызвавших погибель множества душ. Поэтому данной нам римским Святым престолом властью мы призываем вас, под угрозой применения всех положенных наказаний, препроводить в наше распоряжение указанную пленницу Жанну, решительно подозреваемую в совершении многочисленных еретических преступлений, для привлечения ее к ответственности, как положено»[39].
А что же король?
Увы, но слава боготворимой народом Орлеанской девы была ей плохой союзницей. На взгляд Карла VII, Жанна приобрела слишком много веса на политической арене, она превращалась в фигуру потенциально опасную, и ее пленение стало для короля весьма выгодным стечением обстоятельств. Поэтому Карл VII просто сделал вид, что ничего особенного не случилось. Хотя если вспомнить, сколь тесные отношения связывали инквизицию со светскими властями во Франции, то можно предположить, что на того же генерального викария инквизиции Биллорини король имел влияние. При всем том, что, напомним, Париж находился под контролем захватчиков, это могло сыграть свою роль, пожелай король спасти Жанну, но Карл VII предпочел наблюдать ситуацию со стороны.
Тем временем англичане, мечтавшие о мести за поражения, начавшиеся с битвы под Орлеаном, выкупили Жанну д’Арк у бургундцев за 10 тысяч ливров. В Париж к генеральному викарию инквизиции ее отсылать не стали, опасаясь, что парижане поднимут бунт и освободят ее (да и в самом Бил-лорини у англичан уверенности не было), а в конце 1430 года перевезли в Руан, где и состоялся инквизиционный процесс. Всегда отличавшимся своеобразным чувством юмора англичанам весьма импонировала мысль деморализовать своих врагов, низвергнув образ Орлеанской девы с помощью инквизиции в самые глубины ада.
О том, каков был суд, многое скажут некоторые детали биографии епископа Бове Пьера Кошона, которому доверили на нем председательствовать. Он обладал определенным авторитетом в церковных кругах и прежде числился ректором Парижского университета, но также был доверенным лицом и исполнителем особых поручений бургундского герцога Филиппа Доброго. Анонимный автор «Хроники Девы» не без оснований именовал его «ярым сторонником англичан, хоть и французом по рождению». Являясь епископом Бове, Пьер Кошон состоял в английском (sic!) королевском совете и состоял в числе опекунов английского короля Генриха VI, которому к этому времени не исполнилось еще и десяти лет. Появление на политической арене Жанны д’Арк нарушило личные планы амбициозного Кошона. Ему пришлось бежать из Бове, занятого французами, однако епископских полномочий с него не сняли. И инквизиторских полномочий тоже не отобрали, то есть этот человек одновременно выступал и как епископ, и как инквизитор (что лишний раз показывает нам, что не все, кто занял епископскую кафедру, слагали с себя обязанности инквизиторов).
Право Кошона на ведение дела Жанны д’Арк подтвердила коллегия богословов Парижского университета, заседавшая в оккупированной англичанами французской столице. Следовательно, среди церковных иерархов и теологов Парижского университета нашлось немало противников Карла VII и соответственно Жанны д’Арк, приведшей его на трон.
Суд длился пять месяцев, всего в нем участвовало 125 представителей духовенства. Вторым председательствующим был инквизитор Руана доминиканец Жан Леметр. Он всячески пытался уклониться от участия в процессе, но вынужден был подчиниться приказу начальства. По окончании суда он бесследно исчез, и тут можно строить любые версии.
Жанну поместили в башне Руанского замка. Охраняли ее англичане, а допрашивали инквизиторы, применяя все уже перечисленные в предыдущих главах тактики запугивания, угроз, подсаживания сокамерников и унижений; ее опять вынудили пройти процедуру освидетельствования, чтобы доказать, что она девственница.
Поистине удивительным было то, как уверенно держалась неграмотная крестьянка из Лотарингии, не ломаясь под словесными уловками епископа Пьера Кошона и его помощников.
«Считаешь ли ты, что на тебе почиет Божья Благодать?» — спрашивали ее.
«Если на мне нет Благодати, да ниспошлет мне ее Бог; если же есть, да не лишит Он меня этой Благодати!» — отвечала Жанна.
«Как выглядел архангел Михаил, когда он появился перед тобой?» — «Я не видела у него нимба и не знаю, как он был одет». — «Он был голый?» — «Что же вы думаете, нашему Господу не во что его одеть?» — «Были ли у него волосы?» — «А почему же, скажите на милость, его остригли бы?»
23 мая 1431 года были оглашены двенадцать основных «заблуждений» Орлеанской девы:
• Жанна утверждает, что ей являлись ангелы и святые, — это либо выдумки, либо наущения дьявольских духов;
• явление ангела, принесшего корону королю Карлу, — вымысел и посягательство на ангельский чин;
• Жанна считает, что по благому совету можно распознать святых;
•Жанна суеверна и самонадеянна, считая, что может предсказывать будущее и узнавать людей, которых раньше не видела;
• Жанна нарушает божественный закон, нося мужскую одежду;
• Жанна утверждает, что следует воле Божьей, когда призывает убивать врагов;
• Жанна, покинув родной дом, нарушила завет о почитании родителей;
• попытка Жанны бежать, спрыгнув с башни Боревуар, была проявлением отчаяния, ведущим к самоубийству (в истории с неудавшимся побегом Жанны много неясного, что оставляет место для самых разных толкований);
• ссылка Жанны на заверение святых, что она неминуемо попадет в рай, если сохранит девственность, противоречит основам веры;
• утверждение, что святые говорят по-французски, ибо они не на стороне англичан, кощунственно по отношению к святым и нарушает заповедь любви к ближнему;
• Жанна — идолопоклонница, вызывающая демонов;
• Жанна не желает положиться на суд церкви, особенно в вопросах об откровениях.
С аутодафе не тянули — церемония состоялась уже на следующий день в Руане в присутствии высокопоставленных церковных властей и английских чиновников. Возле приготовленного костра Жанне было предложено признать себя виновной и покаяться. И Жанна, до этого стойко отвергавшая все увещания, вдруг заявила, что готова отречься от своих заблуждений, но только если ее переведут в церковную тюрьму, где не будет английских солдат, постоянно присутствующих при ней и не оставлявших ее одну даже ночью в камере. После того, как ей это было обещано, Жанна подписала отречение, тем самым признав среди прочего, что нарушила «божественный закон, святость Писания, канонические права, надевая одежду развратную, неестественную, бесчестную, противоречащую природному приличию и подстригая волосы кругом подобно мужчине, вопреки всякому приличию женского пола». После этого Кошон огласил приговор: вечное заточение «на хлебе страдания и воде скорби».
Но если для инквизиции покаяние Жанны д’Арк уже стало победой, то англичане жаждали кровавой мести. Они добились того, что данное Жанне обещание выполнено не было: ее вновь вернули в ту же камеру под надзор английских солдат. Теперь оставалось только спровоцировать ее на нарушение какого-либо пункта отречения и, значит, обречь на казнь.
Вечером Кошон и Леметр явились в камеру Жанны и потребовали, чтобы она переоделась в женское платье. Жанна подчинилась. Инквизиторы одобрили ее сговорчивость, но мужскую одежду, которую она сняла, почему-то из камеры не унесли. Возможно, это было частью плана, который задумали хитроумные англичане. Когда инквизиторы ушли, солдаты стали угрожать пленнице изнасилованием, и она вновь надела мужскую одежду, видя в этом защиту (признаемся, весьма слабую). Так, во всяком случае, описывает происходившее доминиканец Мартен Лавеню, который был исповедником Жанны, а спустя годы в качестве свидетеля участвовал в процессе, посвященном пересмотру ее дела.