— Вот вас-то я и искал, — заикаясь, бормочет Седрик, массируя лицо.
Можно обвинять мальчика во многом, но только не в отсутствии храбрости. А может, он слишком глуп, чтобы бояться меня.
— Плесните ему пива, — снисхожу я.
Толпа гномов расступается, давая нам пройти. Мы перемещаемся к одному из столиков на задах, подальше от посторонних глаз. Он был уже занят, но парочка, заплетающая друг другу бороды, предпочла освободить нам место, когда я чуть не сел на них — без особого, впрочем, умысла.
— Странные они, эти двое, да? — шепчет Седрик, наблюдая, как они уходят.
— Это две девушки. Что тут такого?
— Две девушки, надо же! Я думал… А вы что, знаете, как их отличить? С бородой и всем таким?
Я пожимаю плечами.
— Я их начальник, я могу заставить их предъявить свои вторичные половые признаки, когда захочу.
Я откупориваю свой бочонок, отхлебываю первый глоток и подмигиваю ему. Он возмущен, а я потешаюсь:
— Я говорю об их платежных ведомостях, балда! Поверь, самцов от самок отличить легко и просто, всего-навсего взглянув на их жалование.
Он теряет дар речи — мелочь, но сидеть приятней. Я слегка ерзаю, умещая ягодицы на двух скамейках так, чтобы равномерно распределить свой вес, и смотрю на него, пытаясь проанализировать собственные ощущения. Я наконец-то свыкся с мыслью, что у меня есть стажер: некто, чье познание мира полностью зависит от меня. Мне почти жалко его, с этой его несчастной, уделанной кружками физиономией.
— Рассказывай, — говорю я после нескольких глотков, которые окончательно опустошают бочонок.
— Это насчет Шелдона.
— Что с ним приключилось на этот раз? Рыцари сунули его в тюрьму? Запытали? Убили?
— Он хочет жениться.
Я чуть не выплюнул свою железненую воду.
— Ого, это серьезная проблема.
Седрик угрюмо смотрит на свое пиво, но старается не прикасаться к нему. Кусочки зеленоватого грибка вгрызаются в пену и коварно выстреливают нитями по краям.
— Если не пьешь, он размножается, — говорю я, забирая у него кружку и выливая ее себе под ноги.
Я тщательно растаптываю мох, пока грибы не превращаются в безвредную плесень, или в почти безвредную. Надо не забыть в этом году помыть ноги между пальцев.
— Он хочет жениться, — повторяю я. — На дочери сэра Парцифаля, я так полагаю? Иначе никак не заиметь на палец кольцо с печаткой и вензелем?
Я смеюсь — в полном одиночестве; впрочем, как всегда, когда шучу. Седрик качает головой.
— Именно в этом и проблема. Бризена согласилась бы, но ее отец во что бы то ни стало хочет, чтобы она вышла замуж за рыцаря. И один в очереди уже стоит.
— Что мешает Шелдону нацепить доспехи? Он парень смышленый, вполне достойный и проводит все свое время, гоняясь за принцессами по замкам. Это ему по профилю.
— Имеются формальности, — вздыхает Седрик. — Процесс требует времени. Они произвели его в оруженосцы за его героическое поведение в прошлый раз, но он должен совершить подвиг для опоясывания[5]. — Встретив мой непонимающий взгляд, он спешит объяснить: — Так называется эта церемония. Он должен будет провести ночь без еды, в полном одиночестве, а потом его постучат мечом по обоим плечам, пока он будет стоять на коленях.
— По сравнению с мальчишником это вроде не так уж сложно. Что тебя беспокоит?
В пределах слышимости от нашего столика проскакивает официант; я пользуюсь возможностью освежить свой бочонок. Мой голос еле-еле перекрывает шум потасовок, громкий смех и звуки флирта (в основном заключающегося в том, чтобы тереться кирками под столом). Я не отступаюсь до поры, пока с барной стойки не падает сталактит; тогда я падаю обратно на скамейки. У их спинок мягкий камень, приятно массирующий мою поясницу.
— Видишь этих гномов? — говорю я, обводя широким жестом сборище выпивох. — Они постоянно сталкиваются друг с другом. Иногда это рождает искры, иногда — детей. Каждый из них полагает жизнь сложной, глядя со своего шестка, но если посмотреть на нее чуть отстранившись, то все это — бурлящая вода. Проще не бывает.
— У Шелдона с Бризеной по-другому.
— Сомневаюсь. — Я откупориваю второй бочонок, потом передумываю и ставлю его обратно. — Чего ты хочешь от меня, парень? Сэр Парцифаль меня сроду больше не подпустит к своему шатру, а в человеческих любовных романах я ничего не понимаю.
— Я подумал, что у вас может найтись идея, шеф.
Он так жалостно выглядит со своими побоями, что я всерьез принимаюсь размышлять, чем бы его порадовать. Чешу в затылке, мимоходом сшибая при этом старое галочье гнездо. На ум ничего не приходит.
5
Непереводимая игра слов автора (напомним, специалиста по суперкомпьютерам). «accomplir un exploit pour être adoubé» можно прочитать как «он должен совершить эксплойт [компьютерный взлом], чтобы его взяли в Adobe [всемирно известную компьютерную фирму]». Сам обряд посвящения, кстати, называется «акколада», что напоминает еще об одном популярном разработчике компьютерных игр 1990-х. —