Николас Эпли
Интуиция. Как понять, что чувствуют, думают и хотят другие люди
Посвящается Джен, мысли которой, по счастью, мне известны
© Nicholas Epley, 2014
© Калинин А., перевод на русский язык, 2014
© Издание на русском языке, ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2015
Азбука Бизнес®
Николас Эпли – психолог, профессор Школы бизнеса Чикагского университета. Обладатель премии Общества личностной и социальной психологии (2008), премии Американской психологической ассоциации (2011). Газета Financial Times назвала Эпли «профессором, за которым стоит следить».
Одна из самых остроумных и занимательных книг, какие я прочитал за многие годы. Сегодня, когда можно выбирать из десятков популярных книг по социальным наукам, лучшей оказывается шедевр Эпли.
Дельфийский оракул требовал: «Познай самого себя». Книга Николаса Эпли показывает, почему сделать это так трудно, но важно.
Прочитав эту книгу, вы перестанете тратить время на бессмысленные споры и сможете уделять больше внимания важному общению. Обретение мудрости относительно мыслей других людей пройдет безболезненно, а обладание ею станет бесценным.
Понимание чужих мыслей – необходимое и главное условие социального успеха, ибо оно позволяет предвидеть, что другие собираются сказать или сделать до того, как они скажут или сделают это… В своем наивысшем проявлении чтение чужих мыслей подобно слаженной симфонии разума.
Предисловие
Ваше подлинное шестое чувство
Совершить настоящее путешествие… – это… посмотреть на вселенную глазами другого человека, глазами сотен других людей, увидеть сто вселенных, которые каждый из них видит.
Весной 2011 года Джен, моя жена, и я ехали по Аддис-Абебе в перекошенном, двигавшемся рывками микроавтобусе с жутко неудобными сиденьями. Мы только что вышли из зала суда, где было вынесено решение о том, что мы стали законными опекунами двух маленьких детей – мальчика и девочки. После заполнения кипы бумаг и ожидания длиной в несколько месяцев дело завершилось очень прозаично. Судья просто сказала: «Дети – ваши».
Микроавтобус резко затормозил у опутанных колючей проволокой ворот центра содержания усыновляемых детей, среди которых были и наши новоявленные сын и дочь. У меня свело внутренности. Я ухватился за руку Джен как за скалу. По ту сторону ворот встречи с нами дожидался биологический отец наших детей.
Чтобы попасть в зал суда из своей деревни, ему пришлось идти пешком больше чем полдня, а потом трястись в ржавых автобусах. Он должен был в присутствии судьи подтвердить, что у него умерла жена и он не может больше заботиться о детях. Наши сын и дочь оказались истощены до предела – по стандартам физического развития ВОЗ, они весили намного меньше, чем это необходимо для выживания. Их детская жизнь была искалечена страшной, буквально уничтожающей нищетой.
Мой разум заработал. Что подумает о нас биологический отец наших детей? Будет ли он рад нас видеть? Или опечалится встречей? Какие чувства он испытывает: сожаление или облегчение, страдание или надежду? Или какую-то сложную смесь всего перечисленного выше? Не скрывает ли он от нас какую-то ужасную тайну о детях? Каково это – решиться отвести своих детей в сиротский приют и разрешить им уйти?
У нас с Джен уже было двое собственных детей: пяти и десяти лет. Я знал, что такое быть отцом. Я знал, что чувствуешь, когда убаюкиваешь детей, когда впервые слышишь от них: «Я тебя люблю» и какой прилив гордости испытываешь, когда они участвуют в играх Детской бейсбольной лиги. За их счастье, не задумываясь, отдашь свою жизнь! Но я понятия не имел о такой мере отчаяния, которое заставило бы меня взять детей за руки, отвести их в приют и расстаться с ними. В глубине души я очень хотел увидеть мир глазами того человека. Но его мысли были для меня полной тайной. Я не чувствовал ничего, что позволило бы мне понять его положение.
Мы вылезли из микроавтобуса и прошли в канцелярию. В комнате на убогих стульях сидели двое мужчин. Они были одеты в мешковатые пиджаки поверх грязных футболок и изношенные джинсы. Один из них взглянул на меня. Почти сразу после этого по его лицу покатились слезы. Меня поразило несоответствие рыданий суровому облику крестьянина. Он встал, подошел ко мне и обнял меня. Крепко, почти отчаянно. Несколько долгих минут мы рыдали вместе. Кажется, это были самые долгие объятия в моей жизни. Мужчина буквально не отпускал меня.