Положение обострилось, когда в мае 1927 г. инженер П.К. Энгельмейер основал внутри ВАИ «Кружок по общим вопросам технологии», заявил о развитии идеологического фундамента для технократии и восславил технократию в качестве универсального средства для решения всех общественных, промышленных и культурных проблем. У партийного руководства не могло не вызвать опасений намерение Энгельмейера воплотить на практике технократические идеи, до сих пор в основном не выходившие за рамки теории. Регулярно собиравшаяся группа, насчитывавшая примерно 15 членов, поставила своей целью основать подобные кружки по всей России и сагитировать под свои знамена как можно большее число инженеров. В январе 1929 г. Энгельмейер обнародовал под названием «Нужна ли нам философия техники?» следующее заявление: «Сама жизнь… привела наше инженерство к необходимости объединения, не только по профсоюзной линии, но и на почве, так сказать, идеологии с целью объективного освещения разных вопросов, возникающих при современных условиях технического труда»{259}.
Это было равнозначно вызову, брошенному правительству: как существующие профсоюзы, так и господствующая идеология марксизма-ленинизма объявлялись непригодными. Энгельмейер ставил технологию в центр всего общественного развития и претендовал тем самым на место, уже зарезервированное партией для коммунизма.
Партийные руководители, группировавшиеся вокруг Сталина, отнеслись к технократическому движению серьезно и восприняли его как угрозу. Была начата борьба против технократии, а стремление технической интеллигенции к созданию «технического интернационала» вместе с ее «идеологией» клеймились как ересь. Слово «технократ» безоговорочно стало ругательным и обозначало врага — инженера, который, стремясь к «научному интернационализму» и исповедуя веру в «единство всей науки», стирает границы между капиталистами и коммунистами. Таким инженерам вменялось в вину, что, борясь за «всемирное государство», руководимое элитой из деятелей науки и техники, они ведут дело к ликвидации Советского Союза и лишению пролетариата власти, дабы самим завладеть ею{260}.
Отношения между инженерами и большевиками становились все более натянутыми. В ходе шедшей в 1927 г. внутрипартийной борьбы по вопросу о том, как следует приступать к индустриализации: отдать все силы строительству тяжелой промышленности или предпочесть развитие легкой, инженеры, занимающиеся планированием и проектированием, играли большую роль. Они по большей части выступали за «осмотрительную» индустриализацию, которая должна была начинаться с малых шагов и расширяться медленно, но непрерывно с помощью полученных экспортных прибылей. Инженеры ставили во главу угла рациональность и скрупулезное планирование, наилучшее использование ресурсов и минимальные затраты при оптимальном результате. Кроме того, они настаивали на инвестициях в первую очередь в человеческий фактор, чтобы создать кадры квалифицированных рабочих{261}. Партийную верхушку во главе со Сталиным, однако, не интересовали расчеты расходов и результатов и не пугали слова «нерентабельность» или «производственный риск». Не экономичность, а гигантомания, не бережливое применение трудовых ресурсов, а экстенсивное строительство, не постепенное, гарантированное развитие, а немедленное опережение всех индустриально развитых стран — вот какими принципами она руководствовалась. Инженеры, противопоставлявшие советской мечте уже существующие, опробованные и зарекомендовавшие себя методы, вызывали у Сталина подозрение. Цель Сталина заключалась не в формировании рабочего класса, осознающего свои права и обязанности, а в том, чтобы с помощью советского тейлоризма заставить необученные массы рабочих создавать промышленность[7].
7
Идею тейлоризма разработал в конце XIX в. американский инженер Фредерик Тейлор (1856-1915). Он хотел на основе точно сегментированных, оптимизированных, хронометрированных, нормированных и оцененных в денежном выражении движений руки в течение рабочей операции рационализировать производство, увеличить его продукцию и повысить заработную плату рабочих. Если поначалу большевики отвергали тейлоризм как эксплуатацию рабочих, то после революции Ленин увидел в нем рецепт, позволяющий извлечь из почти совершенно захиревшей промышленности максимально возможный результат. В 1920 г. профсоюзный активист, революционер и поэт Алексей Гастев создал при ВЦСПС Центральный институт труда, занимавшийся научной организацией труда (НОТ) и ставший центром советского тейлоризма. Хотя в СССР всеми силами старались содействовать внедрению новой техники, ее не рассматривали как предпосылку тейлоризма. От тейлоризма вскоре осталось только обращенное к рабочим требование работать в аккордном темпе. Институт Гастева подготовил миллион рабочих, в том числе, самое главное, будущих стахановцев, прежде чем его директор в 1938 г. был репрессирован и погиб. См.: Bailes К.Е. Alexej Gastev and the Soviet Controversy over Taylorism, 1918-1924 // Soviet Studies. 1977. Vol. 29. No. 3. P. 373 ff.; Ленин В.И. ПСС. т. 36. С. 141; Engineers as Writers. Growth of a Literature / ed. W.J. Miller. New York et al., 1953. P. 157.