В 1823–1827 годах в Шенкурском приходском училище Архангельской губернии учительствовал священник Василий Сергиев также из пинежского священнического рода Сергиевых. С 1832 года и затем более десяти лет он состоял в этом же училище законоучителем. О нем известно, что родился в 1800 году, окончил Архангельскую духовную семинарию, имел степень студента семинарии, в его семье воспитывались три сына.
Жизнь сельского священника во всех отношениях была трудной. В первой трети XIX века Российское государство, чтобы материально поддержать сельское православное духовенство, обязывало собственника земли, на которой стояла церковь, а в Пинежье это — государство, выделять для причта «удобные» и «хорошие» сельскохозяйственные земли и угодья. Нормой считался надел в 33 десятины, которые должны были выделяться одним участком и недалеко от церкви. Но в жизни многое получалось иначе: и земля неважная, и надел состоял из двух, трех, а то и более частей, к тому же расположенных в разных направлениях от села, иногда и на значительном удалении от него.
Был еще один способ «содержания» духовенства — обход причтами домов прихожан на праздники. При этом никакой фиксированной платы не было, и получали кто сколько даст деньгами и продуктами. Эта процедура весьма тяготила духовенство, особенно образованное. Священники — второе, после дворян, сословие в государстве Российском, гордившиеся своим общественным положением, ставившие себя выше крестьян, вдруг они вынуждены были выступать в роли просителя, когда можно было услышать и резкое слово, и обидное мнение, терпеть недружелюбие крестьян. Хотя практика сбора уходила корнями вглубь прошлого, но почему же возникала напряженность в отношениях духовенства и прихожан? Ответ может быть только один: народ мало ценил труд духовенства, считая его в сравнении со своим легким. Не зря же бытовала поговорка: «Духовным деньги достаются горлом, а народу горбом».
Если собранных денег едва хватало священнику и дьякону, то что уж говорить о других членах причта. Причетнику доставалась лишь четвертая часть от того, что получал священник, или половина от того, что получал дьякон. В силу этих обстоятельств, чтобы выжить, они вели точно такое же хозяйство, что и прихожане: пахали землю, косили сено, разводили скот, занимались огородничеством и садоводством. Но если крестьяне могли посвятить своему хозяйству все свое время, то священно- и церковнослужители не могли так поступать. Ведь нужно было совершать ежедневные службы в храме, крестить и отпевать, в любое время напутствовать умирающего, то есть постоянно совершать много такого, что не укладывалось ни в какие временные рамки и расписания, трудно согласовывалось с неотложными сельскохозяйственными работами. Отсюда вынужденное обращение к помощи крестьян для выполнения сельскохозяйственных работ, а вместо платы выставлять угощение и, по настоянию крестьян, обязательно с выпивкой.
Так жила и семья Сергиевых, удерживая за собой выделяемые ей земли, покосы, огород. Продолжателем священнического рода Сергиевых в селе Сура в первой половине XIX столетия был Илья Михайлович Сергиев (1808–1851). Не сохранилось ни портрета, ни описания внешности этого человека. Окончив в 1824 году Пинежское уездное духовное училище, он вернулся домой и стал приходским дьячком в Никольской церкви. В 1828 году Илья Сергиев обвенчался с дочерью дьячка того же прихода — Феодоре Власьевне Порохиной (1808–1871). В браке у них родилось шестеро детей: четыре мальчика и две девочки. Первенцем был младенец Иван (1829) — будущий Иоанн Кронштадтский. Двое детей — Никита (1831) и Василий (1834) умерли в младенчестве. Еще один сын — Иван-младший (1832) — умер от туберкулеза в 1850 году. Всего в живых остались Иван-старший, Анна (1836)[15] и Дарья (1839)[16].
Илья Михайлович был болезненным, не в силах ему было совладать со всеми работами по хозяйству, а потому постоянно просил помощи крестьян, расплачиваясь с ними чем придется. По существу, семья бедствовала.
Первенец — Иван, родившийся 19 октября 1829 года, был слабеньким, и родители, боясь, что он умрет без святого крещения, поспешили его окрестить. «За слабость здоровья крещен в доме своем священником Сергиевым; восприемники: Иван Кунников и священника Сергиева дочь Дарья» — такова подлинная запись, правда, была она без всяких знаков препинания, о рождении отца Иоанна в метрической книге[17]. Поскольку крещение пришлось на день памяти преподобного Иоанна Рыльского, новорожденному дали имя в честь преподобного. Ниже под записью о крещении имеется и другая запись: «В сем месяце записана чинена верна, в чем и подписуемся. Священник Михаил Сергиев. Диакон Иван Киприанов. Дьячек Илия Сергиев подписуюсь». Это первая и единственная подпись отца Вани Сергиева. Почерк красивый, каллиграфический, мягкий. Отсюда можно заключить, что раб Божий Илия по характеру своему был человек уравновешенный, аккуратный, спокойный, кроткий…
Мальчик был слаб здоровьем, часто болел, однажды едва не умер от оспы. Не раз приходилось подросшему Ивану видеть свою мать в слезах перед иконой Богоматери, молящуюся за его здоровье[18]. «Как велика была немощь моего младенчества! — читаем мы в дневнике Иоанна Кронштадтского. — Сколько слез пролито мною тогда, как бы в знак того, что и последующая жизнь моя будет также достоплачевна и исполнена слез и рыданий! Каких трудов стоило моей матери вскормить меня, возрастить меня! Сколько забот обо мне сокрушало сердца моих родителей? Буду ли я здоров? Как я буду учиться, доучусь ли до окончания курса? Чем я буду потом: буду ли я их помощником на старости или беспутным, неблагодарным сыном?»
Мать — Феодора Власьевна — была глубоко верующей, простой и строгой женщиной, всю жизнь прожившей в Суре[19]. До нас дошли ее фотопортреты — лицо очень русское, широкое, благообразное, выражает особую, свойственную русским северянам твердость. Современники отмечали ее «религиозность без уступок и колебаний, веру в Бога без сомнений».
На страницах дневника Иоанна Кронштадтского можно обнаружить немало теплых слов, сказанных им в адрес своей матери — как он писал: «Маминька, святыня моя». Так, в день ее смерти, 6 июля 1871 года, он записал: «В 7-м часу утра скончалась от холеры родительница моя Феодора Власьевна, на 63-м году от роду. Упокой, Господи, душу возлюбленной матери моей, рабы Твоей Феодоры, в селениях праведных. Где я встречу после матери такую нежную любовь, такую простоту, бережность, светлость, нелицемерность, такое смирение искреннее? Слова: здравствуй, дитятко, благослови, дитятко, — останутся у меня навсегда в памяти сердечной, все ея услуги безотговорочные, скорые. Видно, так Господу угодно было, чтобы я походил за ней во время смертельной болезни и похоронил ее, помолившись о упокоении души ее».
Это свидетельство сыновней любви не просто к женщине, которая его родила. Мать для него — идеал христианского смирения, непререкаемый авторитет в духовных вопросах, духовная наставница, старица.
По воспоминаниям близких, родители оказали огромное влияние на малолетнего Ивана. С самого раннего детства, лет с четырех-пяти, они приучали ребенка к молитве и воспитывали своим примером отношения к вере и религиозным обязанностям. На шестом году отец купил для маленького Вани букварь, а мать стала преподавать ему азбуку, хотя и была неграмотной. Можно представить, как по вечерам при лучине (ведь керосина еще не было) собиралась вся семья. Отец плел лапти или что-то починял. А мать раскрывала букварь и рассматривала картинки вместе с Иваном.
Мальчик регулярно вместе с отцом ходил в храм, летом — во Введенский, зимой — в Никольский. Пока отец участвовал в службе, Ваня вместе с другими детьми сидел в притворе храма на длинной широкой скамье, примыкавшей к печке, и обучался грамоте, слушал чтение, рисовал.
Как впоследствии писал сам Иоанн Кронштадтский: «Воспитание проходило в строго религиозном направлении. С ранних лет мамой был научен молиться утром, днем и вечером Богу перед святыми иконами дома; по воскресным дням и праздникам непременно должен был присутствовать в храме с близкими родными, вечером за всенощным бдением, а утром за Божественной литургией. Эти добрые навыки привели к тому, что я с малых лет возлюбил молитву, воспринял страх Божий, старался исполнять заповеди Божии и церковные установления — все это я совершал с большой радостью, охотно, без всякого прекословия».
15
Анна в 1852 году вышла замуж за сурского дьячка В. И. Фиделина, ставшего в 1889 году священником Верхнематигорского прихода Холмогорского уезда; их старший сын Иван (а всего у них было 12 детей) в конце 80-х годов XIX века переехал в Кронштадт и стал личным секретарем и издателем некоторых работ Иоанна Кронштадтского.
16
Дарья вышла замуж за крестьянина деревни Горской Семена Малкина. Имела шестерых детей. После кончины мужа проживала в основанном Иоанном Кронштадтским Сурском Иоанно-Богословском монастыре, где и скончалась в 1911 году.
17
Дом, где жила семья Сергиевых и где родился Иоанн, долгое время сохранялся. Устроенный в селе Сура Иоанно-Богословский монастырь взял над ним своеобразное шефство. Дом стоял прямо за оградой монастыря и был прикрыт деревянным чехлом. Одна из комнат дома была превращена в часовню. Это было первое место, куда обязательно приходил Иоанн во время своего пребывания в Суре. Здесь хранились некоторые из предметов, которые принадлежали когда-то семье Сергиевых.
18
19
Известно, что трижды (1860, 1866, 1871) она приезжала к сыну в Кронштадт, где в последнее свое пребывание скончалась от холеры. И в юности, и позднее в особо сложных ситуациях Иван обращался за советом к матери, духовный авторитет и благословение которой были дороги для сына-священника. Над ее могилой на кладбище в Кронштадте по инициативе Иоанна Кронштадтского была построена часовня-усыпальница. В 1999 году во время ремонта часовни останки Феодоры Власьевны были переложены в новый гроб.