Михаил Кельмович
Иосиф Бродский и его семья
Благодарности:
Хочу выразить глубокую признательность Лиле и Михаилу Руткис за неоценимую помощь в работе над этой книгой.
Особые слова благодарности моей спутнице и постоянной помощнице в литературных делах Елене Павликовой и редактору первого и второго издания Светлане Абовской.
Серия «Зеркало памяти»
Фото на переплете ФГУП ИТАР-ТАСС (Агентства «Фото ИТАР-ТАСС»)
В оформлении книги использованы фотографии из личного архива Михаила Кельмовича, Информационного агентства России ТАСС и ФГУП МИА «Россия сегодня»
© М.Я. Кельмович, 2025
© РИА Новости
© Сергей Берменьев/ТАСС
© ООО «Издательство АСТ», 2025
Предисловие
Внутренним условием для написания этой книги стала работа со словом, попытка художественного, а не популярного изложения. Представление о том, что можно заполнить страницы простым описанием фактов или наукообразным анализом стихов, вызывало чувство неловкости. Подобное возникает, если в ботинках с уличной грязью ступить на вымытый пол. Иными словами, мысль о том, что о Иосифе Бродском можно писать шаблонно, кажется мне абсурдной.
Вследствие подобной установки текст получился независимым и, я бы сказал, несколько своевольным. О качестве не берусь судить, но отчасти он не отвечает пожеланиям все подробно объяснить. Для того чтобы внести ясность и увязать детали, потребовалось предисловие. В нем исходные факты и события семейной истории расставлены по местам.
Итак, книга посвящена Иосифу Бродскому и семье, в которой он родился и вырос. О жизни и творчестве поэта написано невероятно много. При этом остается практически неизвестной та часть его существования в Питере, что протекала вместе и рядом с родителями и близкими родственниками. Возможно, на фоне творческого взлета, преследований, крушения любви она казалась незаметной – но скорее, представляется, рассказать о ней было некому.
Можно было бы подумать, что нам не известно ничего о жизни матери и отца Иосифа Бродского, об их чувствах к сыну, если б не существовало пронзительных строк эссе «Полторы комнаты». Текст невелик, но Иосиф так много сказал о них и о своем доме, что, кажется, добавить нечего.
С трепетом берусь за ту же тему. Это имеет смысл хотя бы потому, что я находился в другой позиции: не столь близкой, но все же рядом. Иная точка обзора позволяет охватывать взглядом жизнь поэта и его родителей сразу, видеть их отношения без дистанции, но чуточку со стороны. Это еще взгляд с противоположного края океана: не из Нью-Йорка на берега Невы, а скорее наоборот. Подобная позиция позволяет мне сказать: родители Иосифа Мария Вольперт и Александр Бродский были столь незаурядными людьми, что следовало бы только о них написать отдельную повесть. Когда-нибудь так и случится.
Не меньшего внимания заслуживают другие члены нашей семьи, все старшее ее поколение. О них действительно не известно ничего. Вскользь сказанные две фразы… И здесь надо восстановить справедливость, ведь с историями их судеб мы обретаем настроение и картину той эпохи. Она в людях.
Следует уточнить, чтó я называю семьей. У Марии Моисеевны Вольперт, матери Иосифа Бродского, были три сестры и брат. У некоторых из них были мужья (жены) и дети. Вместе с детьми – Иосифом и его двоюродными братьями – и затем внуками они образовывали нашу семью. Я не знаю, как это назвать точно, может быть, кланом или родом. С того времени, как себя помню, я воспринимал родственное пространство в два круга. Внутренний – я, родители, бабушка; мы жили вместе в одной комнате. И второй – внешний, состоящий из всех членов нашего клана. И этот второй круг ощущался не менее близким, чем первый, и, может быть, в чем-то более фундаментальным. Для ребенка это была внутренняя родина, абсолютная точка отсчета. Мне кажется, что все в нашей семье ощущали свою общность со всеми так же.
Дело не только в том, что все мои близкие были особенными во многих отношениях: талантливыми, мужественными, интеллигентными, эрудированными людьми. Нас объединяла удивительная атмосфера единства. Мы были действительно родственны не только общностью интересов и взглядов, помощью друг другу, устройством быта… – чем-то еще… Великие стихи не всегда, не только – вырастают из «сора»[1].
Общность наша имела множество выражений; кроме всего прочего, она заключалась и в том, что двоюродный брат или племянник, например, воспринимался близким родственником.
Патриархами семьи были Моисей и Фанни Вольперт. Они до Первой мировой войны жили в Двинске и с началом боевых действий перебрались в Санкт-Петербург. Мой прадед был агентом по продаже швейных машинок «Зингер» на северо-западе: в Прибалтике и Петербурге. Фанни занималась домом и детьми. Я, к сожалению, знал их только по фото.
1
«Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…». А. Ахматова. –