Успешнее всего шла работа на «фабрике документов», которая имела кодовое название «Mercado» (Рынок).
Сомнений в том, чем мог быть полезен резидентуре 28-летний Марио Ауэса Абукалил, у «Алекса» не было. Его семья занималась типографско-издательской деятельностью. Печатали все: от календарей до железнодорожных билетов. Три брата — Соломон, Марио и Максимо издавали «Арабский бюллетень», что позволяло им влиять на умонастроения в колонии. В этом еженедельнике Марио публиковал свои стихи и обозрения на международные темы, в которых не скрывал своего восхищения Советским Союзом и деятельностью Сталина. Тайное вступление Марио в КПЧ положило конец публикациям на политические темы. «Надо сделать так, чтобы о твоих коммунистических увлечениях вспоминали как можно реже», — сказал ему Гало.
Партийный псевдоним у Марио был довольно прозрачный — «Поэт», но, помня чилийскую поговорку «подними любой камень и под ним найдешь поэта», менять его не стали. Вначале «Поэт» «освещал» нацистское проникновение в местную арабскую колонию, где «приветствовался» антисемитизм Третьего рейха. В Сантьяго печаталась еще одна арабская газета — «Арабский мир», в которой из номера в номер появлялись перепечатки из геббельсовских изданий и пропагандистских брошюр германского посольства в Чили. Газета с ожесточением выступала против англо-американских союзников, в первую очередь из-за их позиции в отношении Палестины. Планы создания на ее территории еврейского государства вызывали почти единодушное недовольство арабской общины.
После небольшого испытательного срока «Поэту» поручили создание секретной типографии, которая в переписке «Артура» и «Алекса» обозначалась как «Mercado» (Рынок). Марио был прирожденным конспиратором и идеально подходил для столь ответственной работы. В подвальных помещениях «Рынка» трудились граверы и печатники, изготовляя паспорта, удостоверения личности и другие необходимые для жизни в Чили и передвижения по миру бумаги. В распоряжении «паспортистов» имелись подлинные печати и штемпеля, акцизные марки, без которых удостоверения личности не имели силы, образцы подписей полицейских начальников. В подвальных помещениях «Рынка» трудились граверы и печатники, изготовляя паспорта, удостоверения личности и другие необходимые для жизни в Чили и передвижения по миру бумаги. В распоряжении «паспортистов» были подлинные печати и штемпеля, акцизные марки, без которых удостоверения личности не имели силы, образцы подписей полицейских начальников.
За 1942—1943 годы «Рынок» снабдил чилийскими паспортами не менее 150 испанцев, которые без единого провала перебрались в Аргентину и Уругвай, а оттуда — в воюющую Европу. Многие из них попали в отряды партизан — «маки» и сражались против немцев на оккупированной французской территории, а после освобождения Франции — на испанской земле против Франко. «Артур» и «Алекс» уделяли много внимания бесперебойному функционированию «Mercado», из самых невероятных источников добывали деньги для оплаты бумаги и материалов, необходимых для изготовления документов. Создание «Mercado» они считали одним из главных достижений своей резидентуры в Чили[52].
По заданию Москвы в Чили были подобраны люди для нелегальной работы в Испании и Португалии. Советская разведка намеревалась создать в Лиссабоне и Мадриде «наблюдательные пункты». Португальская и испанская столицы воспринимались в Москве как подозрительные места, кишащие нацистскими шпионами и дипломатами из союзнических стран. «Там они сговариваются против Советского Союза», — однажды сказал Берия Фитину.
Одним из агентов «Артура» в Испании стал Кристиан Касанова Суберкасо. Рекомендовал его Гало Гонсалес. Кристиан родился в Сантьяго в 1919 году в обедневшей, но влиятельной аристократической семье. Он с юношеских лет весьма иронически относился к своей родне «голубых кровей», что легко прочитывается в его автобиографическом романе «Натали, или Человек в белом»[53]: семья «состояла преимущественно из дилетантов. Это был ярчайший пример поверхностности. Их культура ограничивалась знанием немногих стихов Альфреда де Мюссе и умением бойко сыграть два-три этюда Шопена».
Отец, тем не менее, был для Кристиана вне критики, потому что являлся человеком высоко образованным, настоящим тружеником. Он возглавлял правительственный журнал «Экономика и финансы», являясь ведущим экспертом в этих материях[54].
Во время учебы в университете Касанова стал посещать занятия в марксистском кружке, который вел фотограф Антонио Кинтдна. Для Кристиана Кинтана был моральным и идейным авторитетом. Под влиянием своего кумира Касанова вступил в комсомольскую организацию. Чтобы доказать искренность и бесповоротность своего выбора, выполнял любые поручения, вплоть до продажи газеты «Коммунистическая молодежь» на центральных улицах столицы, высокомерно игнорируя насмешки знакомых из светского общества.
Вскоре Кристиан ушел из семьи и стал жить самостоятельно, в «пролетарском» пансионе, где витали ароматы дешевого писко и где допоздна шумели, ссорились и мирились картежники. Усердие адепта из чуждой среды было замечено, Касанову избрали секретарем комсомольской ячейки! Время было горячее: на улицах едва ли не ежедневно комсомольцы сражались с молодежными нацистскими группами фон Марееса. Мелькали металлические прутья, летели камни, сыпались разбитые стекла, кровь текла по разбитым лицам. Потом появлялись конные карабинеры и разгоняли непримиримых врагов. Иногда комсомольцев и нацистов запирали в общую камеру, что позволяло в очередной раз решительно «размежеваться», но на идейно-теоретическом уровне.
В газете «Эль Сигло» Касанова вел рубрику, посвященную театру и искусству. Он писал пьесы, и за одну из них получил университетскую премию. Кристиан был талантлив, но относился к своему дару легкомысленно. Потом, на склоне лет, он не без сожаления, признавал, что растратил, рассыпал свой дар на пустяки, не сумев проявить настойчивости и воли. Он списывал это на вырождение своего рода: «Мои благие намерения разбивались об аристократическую лень».
В 1941 году Кристиан опубликовал в университетском журнале «Эль Мастиль» статью о международном положении, в которой изложил свою точку зрения на внешнеполитическую стратегию Чили в набиравшем силу мировом конфликте. Статья попала на глаза министру иностранных дел Барросу Харпе, и он рекомендовал способного студента своему другу, который возглавлял министерство торговли и финансов. Так Кристиан стал секретарем министра Харамильо. К этому времени и относится знакомство Касановы с «Пед-ро». Этот памятный для Кристиана эпизод описан в его романе следующим образом:
«Однажды летним утром 1942 года в мой офис вошел человек в белом костюме. Он был молод, обладал приятной внешностью и говорил с легким иностранным акцентом, принадлежность которого я не мог определить. Он бросил взгляд по сторонам и убедился, что кроме нас в помещении никого нет. Человек с любопытством всмотрелся в меня и как-то очень просто сказал:
— Я пришел по поручению Гало.
Конечно же, я знал, кем был Гало, и молчаливо кивнул головой. Человек в белом добавил с улыбкой:
— Это наш общий друг, не так ли? Начиная с сегодняшнего дня нам придется о многом переговорить. Но прежде ты должен получить подтверждение моих полномочий у Гало. Только потом будешь следовать моим инструкциям, конечно, в том случае, если сохранишь верность своему решению. В противном случае, забудь о моем визите.
Я снова выразил согласие кивком головы, стараясь представить себе, о чем все-таки идет речь. Гость предложил мне сигарету, но как раз в этот момент зазвучал цитофон. Меня вызывал начальник. Я довольно неуклюже извинился, но он, улыбаясь, стал прощаться:
— Меня зовут Педро, и я на следующей неделе позвоню тебе по телефону, чтобы условиться о встрече. К этому времени ты должен поговорить с Гало»…
Разумеется, полномочия «человека в белом» Гало Гонсалес подтвердил, и «Педро» вновь появился в офисе со своей открытой располагающей улыбкой. Он пригласил Кристиана выпить пива в укромном баре на авениде Лас Делисиас. Главной темой беседы была «почти забытая» гражданская война в Испании: «Педро» уверял, что после победы союзников, а подобное предсказание казалось в те дни весьма сомнительным, упадут головы Гитлера, Муссолини и Франко. Правда, по словам «Педро», ближайшие планы Франко были неясны. Если испанский диктатор присоединится к странам «оси», то серьезных изменений в соотношении противоборствующих сил в Европе не будет. Наоборот, это только ускорит падение диктаторского режима. По мнению «Педро», опасность состояла в том, что Франко не поддастся на давление Гитлера и в конце войны пойдет на союз с американцами.
52
В октябре 1944 года паспортная «мастерская» была передана в распоряжение КПЧ. Под опекой партии «Рынок» существовал еще долго, изготавливая чилийские и испанские документы «безукоризненного качества». Марио Ауэса Абукалил тогда же отошел от всех дел, связанных с партийным заданием.
53
Christian Casanova Subercaseaux, «Natalie y El Hombre vestido de bianco». Ed. Rumbos, Santiago de Chile, 1990.
54
На адрес этого журнала по улице Нью-Йорк, 52, Кристиан из Испании направлял письма с сообщениями для «Педро».