Признаться, я очень ценю женскую красоту. Эти восхитительные признаки женственности – если их рассматривать в соответствующей обстановке, когда шторы добродетельно задернуты, – могут выглядеть весьма заманчиво. Но на пятом десятке (точнее, в сорок с лишком!) – это уж явно перебор. Я увидел женских бюстов больше, чем когда-либо видел за один раз, а может быть, и за всю жизнь. Во всяком случае, вполне достаточно, чтобы довести до коллективного умопомрачения всех членов Евангелического епископального общества содействия поддержанию целомудрия и морали.
Вот если бы меня предупредили хоть немного загодя, я наверняка с удовольствием воспринял бы сей новый для меня опыт. А в том виде, как получилось, опыт оказался слишком нов, слишком обилен для переваривания и слишком скоротечен; извлечь из него удовольствие можно было лишь ретроспективно.
Наш тропический «роллс-ройс» наконец со скрипом остановился, благодаря совместным усилиям ножных и ручных тормозов, а также компрессора. Я с трудом очнулся от глубочайшей эйфории. Мой водитель объявил:
– О’кей, шеф!
– Это не мой корабль! – воскликнул я.
– О’кей, шеф?
– Ты привез меня не к тому причалу. Хм… причал-то вроде прежний, но корабль совсем другой!
В этом я был абсолютно уверен. Теплоход «Конунг Кнут» имел белые борта и надстройки, а также залихватски скошенную фальшивую трубу. Эта же посудина была выкрашена преимущественно в красный цвет, и на ней торчали четыре высокие черные трубы. Наверное, это не теплоход, а пароход. И стало быть, он устарел уже много-много лет назад.
– Нет! – воскликнул я. – Нет!!!
– О’кей, шеф. Votre vapeur… voila![3]
– Non![4]
– О’кей, шеф.
Он вылез наружу, обошел машину, открыл дверь с той стороны, где сидят пассажиры, схватил меня за руку и сильно потянул. Хотя я был в приличной форме, но его рука оказалась отлично натренированной благодаря постоянным упражнениям в плавании, лазании за кокосовыми орехами, вытаскивании рыболовных сетей и туристов, которые не желают выходить из такси. Так что я вышел.
Он прыгнул в машину, крикнул: «О’кей, шеф! Merci bien! Au ‘voir!»[5] – и был таков.
Хочешь не хочешь, а пришлось карабкаться по сходням незнакомого корабля, дабы разузнать, если удастся, о том, что случилось с «Конунгом Кнутом». Когда я поднялся на борт, вахтенный старшина, который стоял у трапа, отдал честь и произнес:
– Добрый день, мистер Грэхем. Мистер Нильсен оставил для вас пакет. Минуточку… – Он поднял крышку конторки и вытащил большой коричневый пакет из плотной бумаги. – Вот, пожалуйста, сэр.
На конверте было написано «А. Л. Грэхему, каюта С-109». Я вскрыл конверт и обнаружил в нем потрепанный бумажник.
– Все в порядке, мистер Грэхем?
– Да, благодарю вас. Передайте мистеру Нильсену, что я все получил, ладно? И заодно мою глубокую благодарность…
– Разумеется, сэр.
Я заметил, что это палуба D, и поднялся на один пролет, чтобы найти каюту С-109.
Однако в порядке было далеко не все. Моя фамилия не Грэхем.
2
Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.
Благодарение Господу, на всех кораблях типовая система нумерации кают. Поэтому каюта С-109 находилась именно там, где и должна была находиться, – на палубе С, в начале ряда кают по правому борту, между С-107 и С-111. Я добрался до нее, не встретив никого из посторонних. Подергал дверную ручку – закрыто. Видно, мистер Грэхем прислушивался к советам судового казначея закрывать дверь на ключ, особенно во время стоянки в портах.
Ключ, подумал я мрачно, наверняка лежит в кармане штанов мистера Грэхема. А где же сам мистер Грэхем? Приготовился схватить меня при попытке залезть в его каюту? Или пытается открыть мою каюту, пока я пробую войти в его?
Имеется ничтожный, но все же не совсем нулевой шанс, что к чужому замку может подойти любой ключ. В моем кармане лежал ключ от каюты на теплоходе «Конунг Кнут». Я решил его попробовать.
Что ж, попытка не пытка. Пока я стоял, размышляя, что же делать дальше – плюнуть на все или помереть на этом самом месте, – за моей спиной раздался нежный голосок:
– Ах, мистер Грэхем!
Это была очаровательная юная особа в костюме служанки (поправка: в форме горничной). Она скользнула ко мне, взяла висевший у нее на поясе универсальный ключ и открыла дверь каюты С-109, продолжая щебетать: