Так Марк переехал к Линн и ее родителям, и спустя совсем немного Линн поняла, каков он на самом деле. Он не носил ее на руках, а постоянно стоял над душой. Если она вставала с дивана, чтобы сходить в туалет, Марк говорил: «Куда ты идешь?» Если она отвечала на телефонный звонок, ему нужно было знать, кто ей звонит. И вот примерно на седьмом месяце беременности она сказала ему, что свадьбы не будет.
Родители настаивали на том, что дочери нужно стать самостоятельной. «Тебе нужно будет обязательно найти работу», — говорила ей мать. «И оплачивать ясли ты будешь сама», — настаивал отец. Линн со всем соглашалась.
Между тем как жизнь ее была совсем не простой. Она продолжала ходить в школу, и, когда проходила по коридорам, мальчики отпускали сальности по поводу ее живота. В ответ она лезла в драку. Когда преподавательница школы конфирмантов[6] заговорила об абортах и вперила в нее взгляд, Линн вышла из класса и сказала матери, что этой суке еще повезло, что она не дала ей в морду. Весной, когда Линн привезли рожать в католическую больницу и монашка в палате попробовала утешить ее в страданиях, Линн в гневе проорала ей: «Заткнись! У тебя наверняка и секса-то сроду не было!»
Линн родила девочку, а ее упрямую головку пришлось вытягивать наружу щипцами. За несколько недель до этого ее бабушка умерла, и в память о ней Линн назвала свою дочурку Мелисса Мэри.
Через полтора месяца после появления Мелиссы на свет Линн вернулась в школу. А еще через три месяца она вышла на работу посудомойкой. Тогда она еще не знала, что следующие двадцать пять лет своей жизни она будет работать здесь — в доме престарелых Манхэттен Манор.
Ее родители согласились помогать с ребенком. Большую часть своего детства Мелисса провела в их небольшом двухэтажном доме. Когда-то Кенсингтон-Бэйли был довольно уютным и дружелюбным районом, в котором мирно уживались белые и афроамериканцы. Но за то время, пока росла Мелисса, оттуда исчезли кафе-мороженое и кондитерская на углу, а вместе с ними и большая аптека. Пиццерия и кинотеатр были уничтожены пожарами. Преступность возрастала, люди уезжали, а новые чернокожие соседи наводили ужас на некоторых пожилых белых. Дед Мелиссы полагал, что все дело в работе, которой просто не стало. В городе закрылись многие предприятия, и бывшие их работники уезжали в поисках лучшей доли. А в их дома вселялись те, кто не мог или не хотел искать работу.
Линн была слишком занята, чтобы обращать серьезное внимание на то, куда ходит Мелисса и с кем она дружит. И поскольку отвечать Мелиссе было не перед кем, ей оставалось контролировать себя самой — или не контролировать, когда не хотелось. В школе она считалась умницей и имела кучу друзей, как некогда и Линн. Несмотря на ангельскую внешность, она могла заставить замолчать любого здоровяка, который не так на нее посмотрел. И в этом она, по общему мнению, тоже походила на Линн. Мать была даже рада такой боевитости дочери. Линн установила для Мелиссы единственное правило — никогда не бить первой.
Через несколько лет Линн познакомилась с Андре Фендербергом, он был чернокожим. Линн родила от него Аманду — младшую сестру Мелиссы. Андре перепробовал кучу разных занятий, от медбрата до телемаркетера. Андре хорошо ладил с Мелиссой и некоторое время все четверо жили вместе. Но Андре изменил Линн, и она вернулась жить к родителям, теперь уже с двумя дочками.
Повзрослевшая Мелисса, в которой Линн во многом узнавала себя, стала поступать так, как никогда не позволяла себе ее мать, — уходила по вечерам, зависала до поздней ночи с друзьями и на следующий день прогуливала школу. А познакомившись с одним из дружков Мелиссы, Линн окончательно запаниковала. Джордан был высоким и тощим как жердь парнем с черной как смоль кожей. Казалось бы, это не проблема — ее младшая дочь была темнокожей, ее отец тоже, да и весь район был сейчас заселен преимущественно афроамериканцами. Но Линн все равно встревожилась. «Джордан выглядит как бандит. Он приторговывает наркотиками, и я бы не хотела, чтобы ты имела к этому хоть какое-то отношение», — выговаривала она Мелиссе.
Идеи у Линн иссякли, а теперь ей казалось, что и ее время на исходе. Она упорно трудилась, чтобы получить аттестат о среднем образовании даже с младенцем в доме, а ее дочь, похоже, вообще не парится по поводу посещения школы. Мелиссе было почти шестнадцать, когда Линн решилась на отчаянную попытку: она позвонила ее отцу, Марку, который теперь жил в Далласе. Марк согласился принять дочь.
6
Школа конфирмантов — школа при церкви, готовящая юношей и девушек к принятию конфирмации — процедуре приобщения подростка к церкви. Предшествует таинству достаточно длительная подготовка, в ходе которой подросток учит молитвы, псалмы, фрагменты евангельских текстов.