— Это что! — продолжал изумляться Фило. — Он еще изобретатель первоклассный. Придумал особый циркуль, облегчающий военные расчеты, — это раз. Водяные весы для определения количества ценного металла в сплавах — два. Подзорную трубу — три…
— Положим, подзорная труба, хоть и очень несовершенная, существовала уже в 1590 году, а Галилей узнал о ней только в 1609, — возразил Мате. — Но за десять месяцев он добился того, что она стала увеличивать предметы в тридцать два раза.
— Ага! — азартно выкрикнул Фило. — Значит, все-таки изобрел, и даже не подзорную трубу, а телескоп.
— Экий вы, однако, спорщик! Ну да, Галилей изобрел телескоп и увидел небо совершенно по-новому. Млечный Путь — эта сплошная белёсая дорожка — распался на множество звезд. Поверхность Луны, которая, согласно учению Аристотеля, должна быть идеально гладкой, оказалась неровной, покрытой горами и впадинами (совсем как Земля!), а на Солнце обнаружились пятна, да еще перемещающиеся, из чего следовало, что оно вращается вокруг своей оси… В общем, телескоп стал главным подспорьем Галилея в борьбе против старого представления об устройстве мира. С помощью телескопа он открыл спутники Юпитера, изучал фазы Венеры, наблюдал Сатурн… Но если мы будем так безответственно отвлекаться, не видать нам Фибоначчи как своих ушей.
— Вот и отлично! — неожиданно обрадовался Фило. — Отправимся к Галилею. О нем тут такое написано… Автор замечательных научных диалогов. Выдающийся литературный критик. Одареннейший музыкант. А самое главное — ему принадлежит сатирическое стихотворение в терци́нах[22] и даже набросок комедии. Чистокровный филоматик! Кстати, отсюда до него не так уж далеко: каких-нибудь четыре столетия…
Лицо у Мате стало прямо-таки железобетонным. Он сухо поклонился: Фило может отправляться куда угодно, а он не из тех, кто меняет свои маршруты без веских оснований.
— Эгоист! — попрекнул его Фило. — Вам-то автограф обеспечен, а мне? Что достанется мне?
— Найдете какого-нибудь барда.
— На бардов, к вашему сведению, надо охотиться в Ирландии или Шотландии. А во Франции и в Италии средневековые странствующие певцы и поэты называются трубадурами и менестре́лями.
— Так найдите трубадура.
— Напрасный труд. В тринадцатом веке в Италии не было еще по-настоящему самобытных поэтов. Хорошо бы, конечно, взять автограф у великого Данте, но он, к сожалению, флорентиец, к тому же появится на свет во второй половине этого столетия.
— Тогда отыщите знаменитого актера.
— Час от часу не легче! Здесь и театра-то нет.
— Как, — вскинулся Мате, — театра тоже нет? Ну, знаете…
— Вам-то что! Для вас искусство — дело десятое.
— Не десятое, а второстепенное.
— Допустим. Но вы ведь сами только что убедились, что второстепенным оно кажется лишь до тех пор, пока существует. А стоит ему исчезнуть — и вы вдруг понимаете, что ваш духовный мир безнадежно оскудел и померк. Теперь он напоминает небо, где на месте прекрасных созвездий зияют безобразные дыры.
Мате поежился. Брр! Картина не из приятных. Но вдруг ухо его уловило отдаленные звуки.
— Что это, Фило? Как будто музыка…
Фило прислушался. В самом деле!
— Ура, музыка! — закричал Мате. — А вы говорите — дыры…
Но Фило не разделял его восторга.
— Погодите радоваться, — сказал он озабоченно. — Кажется, мы угодили на карнавал.
Карнавал
Издевательски верещали трещотки, надсадно сипели дудки, насмешливым хохотком заливались бубенцы. Карнавальное шествие хлынуло на город, как прорвавшая плотину река, и быстро разливалось по улицам, смывая с них остатки сонной утренней одури.
Впереди на ходулях вышагивал зазывала в остроконечном колпаке. Другой колпак, с отрезанной верхушкой, служил ему рупором.
— Эй, горожане-е-е! — гулко кричал он. — На Соборную площа-а-а-адь! Все, кто скачет на одной ноге, ходит на двух, ковыляет на трех, ползает на четырех, — на карнава-а-а-ал!
— На кар-на-вал!!! — вторила толпа.
— Король и башмачник, толстосум и побирушка, глазастый и подслеповатый, холостой и женатый, нынче все равны! Все поют, пляшут и дурачатся на карнавале-е-е!
— На кар-на-ва-ле!!! — снова подхватили сотни голосов.
22
Терцины — распространенная в итальянской поэзии того времени трехстрочная стихотворная форма.