О большем я не прошу.
Кружок герметических поэтов
В апреле, будучи проездом в славном городе R, я был приглашен на встречу с почетным гостем фестиваля «Весна поэтов», китайцем по имени Цзян Ван Кунь. И хотя теперь я, как правило, стараюсь усмирять свои душевные порывы, радушие председателя местного кружка покорило меня, и я согласился.
На следующий день мне удалось занять одно из последних свободных мест среди перешептывающихся зрителей, с благоговением ожидавших начала «мессы». Через несколько минут атлетически сложенный юноша с внешностью первого любовника тайваньского кино новой волны, с длинными волосами, перевязанными лентой, в облегающих черных кожаных брюках, в солнечных очках на носу (вероятно, для того, чтобы защитить свои чувствительные глаза от возможной несвоевременной вспышки вдохновения, чего любому поэту стоит остерегаться!) вышел на сцену и поприветствовал толпу — по которой пробежал трепет церемонным дальневосточным поклоном. За ним тенью следовала переводчица — университетская мышка с походкой смиренной весталки, посвятившей себя сиятельнейшему Мэтру. После того как они уселись рядом и поэт состроил любезно-отстраненное выражение, переводчица начала слабым голоском учительницы катехизиса говорить о жизни и заслугах Мэтра, а в конце объявила, что наш гость — из уважения к духовным истокам — прочтет каждое стихотворение на китайском, а она тут же вслед за этим зачитает свои попытки перевода. Приглушенный шепот восхищения пробежал по собранию, затем поэт встал и принялся издавать хриплые гортанные звуки, громким эхом отражавшиеся от сводов средневекового монастыря, все это вкупе с впечатляющими телодвижениями мастера тай-цзи-цюань. Завершив выступление великолепным жестом тысячелетней выдержанности, поэт с блестящими глазами уселся на место, а переводчица встала и проникновенным голосом начала читать свой скромный перевод творчества Мэтра. Редко выпадает случай, когда выражение так буквально передает смысл, что я не удержался от искушения и про себя заметил (неглубокая мысль, признаю), что для меня перевод остался все той же китайской грамотой.
Собрание, после краткой задумчивой отрешенности, взорвалось аплодисментами, а я в который раз почувствовал себя дураком, не успевающим за развитием современного мира: все эти люди делили между собой счастье, которого я был лишен. Я сидел и сокрушался об этом, как вдруг меня заметил председатель и, невзирая на мои отчаянные протесты, настоял, чтобы я вышел и высказался о поэзии в широком смысле.
Очутившись на сцене, я решил выйти из положения, рассказав, как однажды, мрачным и дождливым зимним днем я навестил поэта-учителя Жан-Пьера Жоржа в пригороде Роморантена — самой настоящей глуши, какие только бывают. Как, пройдя по пустынному и мокрому двору школы, я застал его в дальнем углу класса за проверкой тетрадей, сбитого с толку современной жизнью и мироустройством — что и не удивительно для него, поэта уморительной меланхолии и автора книги «Мне скучно на земле». Как, пройдя по серенькой улице вдоль высокой стены завода, мы зашли подкрепиться в сомнительную арабскую забегаловку, где Жан-Пьер Жорж, рассыпаясь в горьких сарказмах, от души наклюкался булауана[21], и как, под конец, когда мы вышли из заведения под моросящий дождь, расчертивший воздух, как в старом фильме-нуар, поэт, натягивая капюшон потертой куртки и шлепая по лужам на тротуаре, вдруг обернулся и, глядя на меня большими и увлажнившимися голубыми глазами, заявил: «Мне очень жаль, но поэты неприятный народ».
Когда история кончилась, зрители сидели ошеломленные, и тридцать долгих секунд в зале царила тишина, пока я не разрядил обстановку, добавив: «Это шутка!»
При этих словах слушатели зафыркали со смеху, зааплодировали мне так же бурно, как перед этим поэту (который, склонившись к весталке, казалось, столь же недоверчиво слушал эти попытки перевода, как я его лирические порывы), и собрание весело устремилось к столу, где хлопали пробки шампанского.
Все были довольны, и я в том числе.
Синдром Алисы
— Но мне совсем не хочется идти к ненормальным, — заметила Алиса.
— А иначе у тебя и не выйдет, — сказал кот, — здесь все ненормальные. Я ненормальный, ты ненормальная.
— Откуда вы знаете, что я ненормальная? — спросила Алиса.
— Потому что ты тут, — сказал кот. — Иначе бы ты здесь не очутилась.