Но если и есть некий незримый, далекий от спорта друг, мысль о котором неотступно преследует меня во время прогулок по Булонскому лесу, это, конечно, Марсель Пруст, который, как известно, уделил ему в своих «Поисках» особое место. Между тем как-то вечером, когда я задержался у большого водопада, рассеянно слушая шум воды, в тени нависавших над ним деревьев мне вдруг привиделся силуэт человека, несколько чопорного в своей элегантности, облаченного в тяжелую старую шубу, который, казалось, наблюдал за припозднившимися прохожими, завершавшими прогулку по аллеям парка. И внезапно мне пришло в голову, что в конце концов очень возможно, что в сомнительные часы мир духов иногда позволял себе краткие уступки тем, кто этого достаточно сильно желал…
Варварство в центре города
В прошлый четверг одна моя знакомая ехала на велосипеде по набережной Рапе и была сбита насмерть грузовиком, водителя которого, как и многих автомобилистов, в чем я недавно смог убедиться, раздражали велосипеды, тормозившие движение.
Но причиной, по которой я здесь об этом заговорил, стал тот ошеломляющий факт, что во время похорон и последующих разговоров я почувствовал какую-то фатальную и неизбежную покорность парижан перед тем, что езда на велосипеде в современном городе стала настолько опасной, что это средство передвижения оставалось только запретить, чтобы позволить автомобилям без помех ездить еще быстрее. Как будто автомобилист король и имеет священные и незыблемые права, сравнимые со старинными привилегиями сеньоров.
Поскольку самому себе я запретил пользоваться в городе автомобилем и уже десятки лет езжу на велосипеде, не отрицаю, что при нынешнем положении дел это занятие чревато многими опасностями, о которых следует знать и по-разному на них реагировать, что также требует определенных навыков: выработки нужных рефлексов, неослабного внимания и осторожности, как во время матча по регби или, хуже того, по австралийскому футболу. Однако здесь я хотел бы сказать, что такого не только не должно быть, но необходимо сделать так, чтобы привычки изменились, и я совершенно не понимаю, почему автомобилисты, а тем более водители грузовиков и автобусов должны продолжать думать, что у них больше прав, как дикари, которые навязывают свое мнение силой.
На эту тему я хочу рассказать один случай, произошедший со мной несколько лет назад в Абиджане[29].
В центре города на перекресток неожиданно выехал человек на ржавом велосипеде, а проезжавший автомобиль, не сумев вовремя затормозить, сбил его. Вокруг раненого (стонавшего на земле) немедленно собралась большая шумная толпа, а водитель, вышедший из автомобиля, остановив его посреди дороги с открытой дверцей, подобно трибуну обратился к присутствующим с речью. А поскольку я стоял во втором ряду и не участвовал в споре, у меня завязался разговор с соседом. Указывая на водителя, он сказал:
— Для него это очень плохо, он попал в серьезную переделку.
— Но ведь он не виноват, велосипедист вылетел на перекресток, даже не глядя по сторонам.
— Да, но у нас в Африке считается, что всегда виноват тот, кто сильнее. Автомобиль же больше велосипеда, разве не так?
— Так, я совершенно согласен, обо всем следовало бы судить именно так…
— Мы здесь привыкли уважать друг друга, мой отец, который жил в деревне, говорил мне, что слоны никогда не наступят на самого маленького зверька, потому что побоятся его раздавить.
— Серьезно? И нам было бы здорово перенять такие привычки, но у нас, к сожалению…
— Как? Разве у вас в городе Париже шоферу, который сбил велосипедиста, ничего не грозит?
— Теоретически грозит, но на самом деле каждый так или иначе считает, что велосипедисту нужно быть осторожней.
— Да вы просто варвары! — возмутился мой собеседник, а потом, указывая на водителя, отбивавшегося от разъяренной толпы, добавил: — Будем надеяться, что у этого парня хорошо подвешен язык, а не то до приезда полиции люди его укокошат…
Я думаю, что погибшая велосипедистка, которая была врачом и психоаналитиком, удивительно располагающей к себе женщиной, прекрасно умевшая слушать, чрезвычайно внимательная к другим и неравнодушная к социальным проблемам, согласилась бы со мной и ей не хотелось бы, чтобы ее печальный пример позволил грубиянам торжествовать и навязывать нам свои принципы, подчиненные скорости, максимальной выгоде, могуществу и доходу, вечному стрессу, победе любой ценой, а значит, уничтожению слабых, одним словом, скрытому варварству, угрожающему не только простому здравому смыслу цивилизованного общества, но (не говоря уже об экологии) и удовольствию совместной жизни в большом городе без боязни бесчеловечных машин, несущихся очертя голову и диктующих свой беспощадный закон.