Итак, в этом романе («Собачья боль» Клер Эчерелли, 2007 г.) в сдержанном, проникновенном стиле говорится о досаде и разочарованиях героини, от которой постепенно отворачиваются соседи и отстраняются близкие (как воинственные ультралевые друзья, всегда готовые на борьбу за права человека в далеких странах, так и ее собственные дочери, зараженные удобным мелкобуржуазным равнодушием), предпочитающие считать ее одинокой стареющей женщиной со слабыми нервами.
Клер Эчерелли, чей первый тревожный роман «Элиза, или Настоящая жизнь» (премия «Фемина» за 1967 год) имел большой успех, в этой истории, на мой взгляд, очень наглядно изобразила современный мир, вечно покорный разным видам зачаточного тоталитаризма. Известно, что американские военные, освободившие концлагеря в Германии, убедились, что люди, жившие по соседству, предпочитали утверждать, что ничего не знали, не видели и не слышали. Также известно, с какими трудностями столкнулись выжившие, прошедшие через этот ад, чтобы доказать правдивость своих рассказов. Примо Леви говорил, что в Аушвице ему снился один и тот же кошмар: он снова дома после спасения из лагеря и хочет рассказать о том, что пережил, но никто не хочет его слушать. Рут Клюгер, также уцелевшая в лагере, упоминает резкую настороженность своего окружения, когда она хотела организовать конференцию в США, чтобы рассказать о пережитых ужасах. Заметим по ходу, это, быть может, и объясняет, что столько выживших предпочли молчать.
Однако, возвращаясь к книге, думаю, не следует сбрасывать со счетов, что именно женщина написала эту аллегорию нашего времени, жертвой которого стало животное. Несколько лет назад другая женщина, Элизабет де Фонтене, выпустила удивительный сборник философских эссе, озаглавленный «Молчание зверей», где говорится, что наша нынешняя цивилизация, которая всегда отличалась презрением к животным, а следовательно, и ко всем существам якобы примитивным и слаборазвитым, — источник любого враждебного отношения.
Поскольку часть года я провожу в деревне, то знаю много пламенных борцов «за права человека», которые живут в двух шагах от гигантских батарейных животноводческих хозяйств и ничуть не переживают. И все-таки мне кажется, и большая заслуга книги в том, что она беспощадно напоминает об этом, что равнодушие к страданиям братьев меньших — пусть на первый взгляд их сознание и не такое развитое, каким любим похвастаться мы, — есть признак умело завуалированной тоталитарной тирании.
Жизнь или кошелек!
Что, если так называемый «спад экономики», про который нам последнее время прожужжали все уши, только начало естественного «упадка»? Не так давно мне часто приходилось ездить на скоростных поездах, и меня чрезвычайно поразила одна вещь: несмотря на великолепные осенние пейзажи, открывающиеся нашим глазам на разных участках пути (особенно на востоке Бургундии), ни один пассажир моего вагона не обращал ни малейшего внимания на виды за окном: все были заняты либо чтением газет или книг, либо графиками и подсчетами, кто-то внимательно изучал экран своего компьютера или мобильного телефона, кто-то слушал музыку в плеере.
Я уже сделал подобное — в каком-то смысле пророческое — наблюдение в США лет пятнадцать назад, когда ехал по одной из последних действующих железных дорог этой страны, линии между Нью-Йорком и Балтимором поездом компании «Амтрак»: окна вагона были настолько затемнены, что увидеть что-либо снаружи было почти невозможно, разве что поставить руки козырьком. Казалось, мы путешествуем в движущемся тоннеле. Причину этого я скоро понял. Похоже, что в этих вагонах — конечно, весьма комфортабельных — пассажиры хотят лишь одного: обсуждать без умолку (громогласно) и кто во что горазд последние достижения в спорте, космических запусках и финансах; астрономические цифры двух последних пунктов приводят в особенный восторг эту простоватую публику[77]. Стоит ли удивляться, что эти люди отныне считают, что никакой угрозы экологии планеты не существует, и что они вместе с тем позволили расплодиться на своей обширной территории мерзавцам-манипуляторам в белых воротничках, которые только и делают, что пускают им пыль в глаза и обманывают своих наивных ошеломленных жертв фокусами с кредитными картами?
Напрашивался очевидный вывод: органы, управляющие Северной Америкой, давно утратили здравый смысл.
77
«…эти цифры — идеологические тучи наших модных систем, искусство их преподносить говорит о решимости тех, кто ими манипулирует, чтобы ввести нас в заблуждение. В статистике есть что-то мистическое, верные сторонники внимают ей, как церковной латыни, они и на колени бы пали, скрестив на груди руки и закрыв глаза, но нельзя — мода уже сменилась, хотя готовности к этому у них хоть отбавляй. Я лично ничему этому не верю, цифры совсем не убеждают меня, и я говорю обо всем этом целиком, об этой волне, которая уносит нас и суть лишь порождение самой себя, словно затем, чтобы вернее помутить наш разум своим упоением. Опьянены ли мы? Думаю, да, и реже всего нас волнует математическая точность, столь чуждая общему настроению, которое нас воодушевляет, в целом мы совершенно не понимаем себя, человек стал рабом содержания своего ума. И как защититься от содержания своего ума, если нами управляет непоследовательность? На чьи авторитеты равняться? На какие ориентиры? Какую систему мер и веса? Все расплывчато, и мы копошимся в этом колебании, к которому привыкаем день ото дня, постоянное колебание становится нашим главным алиби и конечным итогом тысячи усилий, которым тем не менее руководил здравый смысл». Альбер Карако. «Эссе об ограниченности человеческого ума». (