Греттир поблагодарил ее за подарок и сказал, что для него это лучше любого сокровища, пусть самого дорогого. Потом он отправился своим путем, и Асдис пожелала ему всяческих удач. Греттир поехал по взгорью на юг и не останавливался, пока не добрался до корабля. Хавлиди хорошо его встретил и спросил, как он снарядился. Греттир сказал вису:
Хавлиди сказал, что по всему видно, она больше всех о нем заботится. Собравшись в путь, они тотчас вышли в море, и им выдался попутный ветер. Выйдя из мелководья, они подняли парус. Греттир устроил себе под лодкой местечко и нипочем не хотел вылезать оттуда – ни черпать воду, ни к парусу, ни для какой другой работы, которую ему полагалось выполнять на корабле наравне со всеми. Не хотел он и откупиться.
Они обогнули с юга Мыс Дымов и поплыли на юг дальше. И когда земля скрылась из виду, им пришлось идти против сильного ветра. Корабль давал течь и плохо выдерживал непогоду. Трудно им приходилось. Греттир же знай осыпал их насмешливыми стишками. Очень не нравилось это людям. Раз как-то дул пронзительный ветер, и корабельщики снова позвали Греттира пособить им:
– А то у нас совсем окоченели пальцы!
Греттир сказал:
Так они и не добились от него помощи, и негодовали пуще прежнего, и заявляли, что он еще поплатится за свои стишки и за свое возмутительное поведение.
– Тебе больше нравится, – говорили они, – хлопать по животу жену кормчего Барда, чем выполнять свои обязанности на корабле. Это неслыханно!
Непогода расходилась все больше. Они день и ночь черпали воду. Стали тогда они угрожать Греттиру. И Хавлиди, услышав их разговоры, подошел к тому месту, где лежал Греттир, и сказал:
– Плохо ты ладишь с корабельщиками: поступаешь против их устава и еще забрасываешь их хулительными стихами, а они грозятся спихнуть тебя за борт. Это никуда не годится.
– Почему же они не делают, что задумали? – сказал Греттир. – Но хотел бы я, чтобы один или двое последовали за мною, прежде чем мне отправиться за борт.
– Это не дело, – сказал Хавлиди. – Мы никогда с тобой не договоримся, если у тебя такое в мыслях. Я хочу кое-что тебе посоветовать.
– Что еще? – сказал Греттир.
– Они сердиты на тебя за то, что ты порочишь их в стихах, – сказал Хавлиди. – Я хочу, чтобы ты сочинил какую-нибудь хулительную вису про меня. Может статься, они тогда лучше поладят с тобой.
– Никогда я не скажу о тебе ничего, – говорит Греттир, – кроме хорошего. Я не уподоблю тебя этому сброду.
Хавлиди сказал:
– Можно сочинить и так, что виса, если к ней прислушаться, окажется хвалебной, хотя с первого взгляда она далеко не хвалебная.
– Таких у меня тоже предостаточно, – сказал Греттир.
Хавлиди подошел к корабельщикам, которые черпали воду, и сказал:
– Тяжело вам достается, и понятно, что вы недовольны Греттиром.
– Больше всего мы недовольны его стишками, – говорят они.
Тогда Хавлиди сказал громко:
– Они не доведут его до добра.
Когда Греттир услышал, что Хавлиди его бранит, он сказал вису:
Корабельщики очень возмутились и сказали, что ему это так не пройдет – порочить в висах хозяина Хавлиди. Хавлиди тогда сказал:
– Греттиру будет только по заслугам, если вы немножко его и проучите. Не хочу, чтобы моя честь зависела от его злобы и недомыслия. Сейчас, пока мы здесь в такой опасности, погодим ему мстить. Но если хотите, когда будете на берегу, можете ему это припомнить.
Они сказали:
– Неужто мы не выдержим того же, что и ты? Или нам обиднее его насмешки?
Хавлиди сказал, что так-то оно будет лучше. С тех пор корабельщики гораздо меньше, чем прежде, обращали внимание на его стишки. Тяжелым и долгим был их путь через море. Течь в корабле все больше давала о себе знать. Люди стали очень уставать за работой. Молодая жена кормчего повадилась завязывать Греттиру по утрам рукава рубашки[41], и корабельщики очень над ним подшучивали. Хавлиди пошел туда, где лежал Греттир, и сказал вису:
37
41