В листовках, которые забрасывались с самолетов, говорилось, что в Черниговской области идет передача земель колхозов крестьянам под лозунгом: „Свободолюбивому крестьянину — своя земля“. Воинам-крестьянам гитлеровцы советовали поторопиться, чтобы не остаться без земли. Несмотря на всю лживость этих листовок, отдельные группы людей, слепо поверив обещаниям, начали перебегать к немцам.
Конечно, эти отдельные перебежчики особого урона 267-й стрелковой дивизии не нанесли, но сбрасывать со счета этот факт нельзя»[129].
Согласно данным Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации, в 1941–1945 гг. в плен попало 4 миллиона 559 тыс. человек. Большая часть этих потерь приходится на начальный период войны[130]. Но кроме тех, кто оказался в окружении или был захвачен врагом в бессознательном состоянии, было немало и перебежчиков. Переход на сторону врага этими людьми можно объяснить как реалиями сталинской предвоенной политики, так и изощренностью и профессионализмом нацистской пропаганды.
Следует признать, что Советский Союз летом — осенью 1941 г. оказался практически не готовым к войне на идеологическом фронте. А ведь накануне Великой Отечественной войны органы пропаганды в нацистской Германии были одними из самых эффективных в мире. Сотрудники Министерства пропаганды до 1939 г. оттачивали свое мастерство на жителях Третьего рейха. Во многом благодаря их усилиям Германия к началу Второй мировой войны имела весьма консолидированное общество. За два года боевых действий в Европе немецкие пропагандисты накопили богатый опыт работы как с солдатами противника, так и с гражданским населением на оккупированных вермахтом территориях.
Основной поток информационного воздействия нацистской пропаганды был направлен и на военнослужащих Красной армии, и на слушателей, находившихся на оккупированных территориях. В первые месяцы войны советская сторона не смогла организовать существенного противодействия пропаганде противника.
Следует признать, что в первые, самые тяжелые, месяцы войны советская сторона серьезно недооценивала органы пропаганды противника. Политическое управление Красной армии ошибочно считало, что позитивно воспринимать информацию, исходящую от неприятеля, могут только потенциальные противники советской власти. При этом совершенно не применялась такая форма борьбы с врагом, как контрпропаганда. В ноябре 1941 г. начальник Политического управления Северо-Западного фронта писал в Главное политическое управление РККА: «В провокационном и авантюристическом характере, в лживости враждебной пропаганды — ее главная слабость… Поэтому-то фашистская пропаганда и не доходит до населения, на которое рассчитана. Поэтому-то в нашей пропаганде нет необходимости даже опровергать содержание вражеских газет и листовок, ибо их опровергают сами фашисты своими делами: убийствами, грабежами, насилием, которые они чинят в оккупированных районах»[131]. Это была явная попытка выдать желаемое за действительное.
Трагизм ситуации 1941 г. усугубляется тем, что очень мало солдат Красной армии, попавших в плен, пережили первую военную зиму. Среди них были разные люди: раненые, окруженцы, перебежчики. Последние переходили на сторону врага, в том числе и в результате воздействия пропаганды противника.
С первыми пленными красноармейцами испанцы столкнулись в самом начале своего пешего похода по территории СССР. Так, в одном из дневников испанского солдата 28 августа 1941 г. была сделана следующая запись: «Сувалки. В 12–00 кушали картошку с мясом. Порции дают очень небольшие…
Через лагерь проходит колонна русских пленных. Они едят траву»[132].
Сложность многодневного перехода испанцев по захваченной гитлеровцами советской территории можно оценить и с другой стороны. Они, по сути своей, догоняли немецкие войска, которые рвались на восток — к Ленинграду и Москве. Не только колонны пленных красноармейцев попадались им на их пути, но и разбитая советская техника, остатки оборонительных сооружений, в частности «Линии Сталина». Общая усталость в значительной степени компенсировалась верой в скорую и достаточно легкую победу. Именно в таких условиях в октябре 1941 г. на Волховский участок фронта прибыла Голубая дивизия.
И вот долгий поход через половину Европы закончен. Германия, Польша и Белоруссия позади. Местом дислокации Голубой дивизии стал Новгород и ближайшие к нему деревни. Испанцы с трудом запоминали сложные для них названия: Новая Мельница, Подберезье, Шевелево. Разместив свои штабные и тыловые службы в Новгороде, они приступили к освоению своего нового места базирования.
130
Судьба военнопленных и депортированных граждан СССР. Материалы Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий // Новая и новейшая история. 1996. № 2. С. 91–112.
131