Донья Анна. Он вас привел с собой напрасно.
Дон Хуан. Чем общество мое опасно?
Донья Анна. Теряет рядом с вами он.
Дон Хуан. Нас с графом не одно родство,
А дружба с детских лет связала,
Хоть зависти кругом немало,—
И сильно я люблю его.
Я смею вас просить за брата:
Любви достоин он вполне.
Донья Анна. Ему вредит, поверьте мне,
Иметь такого адвоката!
Дон Хуан. Однако он в карете ждет.
Итак… имею разрешенье
Ему снести я приглашенье?
Донья Анна. Да, если с вами – пусть придет.
Дон Хуан. Симпатией к нему подсказан
Столь лестный для меня ответ?
Не сомневаюсь я…
Донья Анна. О нет,
Он приглашеньем вам обязан.
Дон Хуан. Любезность вежлива всегда.
Донья Анна. О, скромности не надо ложной.
Дон Хуан. Так графу возвратиться можно?
Донья Анна. Нет – коль без вас, а с вами – да.
Дон Xуан и Мартин уходят.
Сцена XII
Донья Анна, Леонор, Хуана.
Леонор. Ого! Для первого свиданья
Как были вы любезны с ним!
Донья Анна. Когда б желаниям моим
Его ответили желанья!
Но… он не захотел понять,
И графа предпочесть мне надо.
Леонор. Да, вам он отвечал с прохладой,
К любви не склонен он, видать.
Донья Анна (в сторону). О сердце глупое мое!
В какое ты безумье впало?
Мечта тебя околдовала…
Очнись, проснись, гони ее!
Как! Я, которая, бывало,
Смеялась на мольбы в ответ.
И я просила! Унижалась!
О, этому названья нет!
Но сердце, хоть тоскою сжалось,
Своим безумьем упивалось!
Глаза ведь говорят всегда:
Обыкновенно без труда
Умеем молча даже в храме
Мы о любви сказать глазами,
Но он был холоднее льда!
Его глаза непобедимы…
Но за другого просит он!
О, сердце бедное… должны мы
Забыть безумный этот сон.
Молчи и подави свой стон!
С тобой мы оба не виновны:
Ты любишь – разве тут вина?
Я слушаться тебя должна —
Ведь прелесть вся мечты любовной
Воображеньем рождена.
Горим мы пламенем бессильным,
А лед не тает от огня
И веет холодом могильным,
Невольно душу леденя.
Не хочет он любить меня!
Но берегись… улыбки, просьбы
И слезы можно в ход пустить,
И затянуть соблазна нить!
Любви добиться удалось бы,
Чтобы забвеньем отомстить! (Уходит.)
Двор в гостинице в Адамусе[6], в горной местности
Сцена XIII
Индианец[7], погонщик мулов, потом хозяин гостиницы[8].
Индианец. Скорей бы ехать нам! Когда же
Упряжку наконец дадут?
Погонщик. Ну и народ же темный тут,
О них поется в песнях даже.
Лежит нам через горы путь:
Сьерры-Морены здесь начало;
Доедем в ночь до перевала.
Индианец. Неинтересно мне ничуть:
Взялся везти – так всем заведуй.
Входит хозяин гостиницы.
Хозяин. Привет, сеньор, вам, в добрый час.
Индианец. Привет, хозяин, и от нас.
А что дадите нам к обеду?
Хозяин. Два молодца и шесть собак
С рассвета были на охоте,
И дичь отменную найдете
Вы на столе.
Иидианец. Вот это так!
Мне хватит!
Хозяин. Только вот досада —
Еще здесь женщина одна.
(Не вовремя пришла она!)
Индианец. О, с женщиной готов всегда я
Делиться всем! Ужель она
Одна в пути?
Хозяин. Совсем одна.
Индианец. Как странно! Кто ж она такая?
Хозяин. Одета бедно, но смела;
Приехала на вьючной кляче
(Простите, не назвать иначе),
Проворно спрыгнула с седла —
Совсем солдатская сноровка!
Коняге корму задала,
Его в конюшню отвела,
Все это молча, быстро, ловко.
Я на нее смотрю, дивлюсь:
Что это, думаю, за диво?
Гляжу, сняла накидку живо
И ставит к стенке аркебуз!
Индианец. О! Так смела!
Хозяин. Смела, друзья,
Но личика ее, признаться,
Нам больше нужно бы бояться,
Чем огнестрельного ружья!
Индианец. Приволокнуться вы не прочь?
Хозяин. Где там! Любил я прежде это…
Прошла весна, прошло и лето.
Так годы улетают прочь!
Индианец. А как она одета?
Хозяин. Скромно.
Но под личиной простоты
Никак не скрыть ей красоты.
В простом плаще, с сомбреро темным…
8
Постоялые дворы, гостиницы, находились в городах и местечках; венты – обычно в предместьях городов – служили временным приютом для проезжающих.