А.К. Циглер, который завершил свою книгу о готской Испании важной главой о евреях под властью вестготов, спрашивает: «Почему короли вдруг стали такими религиозными фанатиками?»[141]
Prima facie (лат. на первый взгляд) Циглер думал, что Церковь была единственной силой, могущей побудить монархов к такому поведению. «Католические короли, не так зависящие от Церкви, — сказал он, — вряд ли преследовали бы людей с такой усердной жестокостью за их религию»[142], но на самом деле Церковь часто обуздывала пыл королей, и епископы поддерживали свободу совести, «как минимум до определённого предела»[143]. Циглер обратил внимание на дихотомию в поведении епископов, но ему не удалось определить её причины. Он пришёл к заключению, что возможной причиной политики королей по отношению к евреям была их алчность[144]. Но вряд ли это было так. Когда Рецесвинт или короли, шедшие по его следам, включили конфискацию имущества в число суровых наказаний, они хотели оказать достаточное давление на евреев с тем, чтобы, наконец, заставить их креститься. Но если крещение было целью, которая, как они верили, достигается крайними мерами, то тогда не оставалось надежды на выгоду от конфискации.
Ответ Циглера отражает его убеждение в том, что религиозный пыл не мог мотивировать декреты вестготских королей против евреев. И послужной список этих королей подтверждает это убеждение. Ни один из них не прославился религиозным благочестием. Напротив, современники осуждали их за дебоши, вероломство, мошенничество и прочие преступления. Если бы религиозное рвение было причиной их антиеврейских декретов, то их фанатизм был бы направлен и против ариан, и против язычников, которых в Испании было достаточно много, в то время как Рецесвинт похвалялся их исчезновением. На самом деле они удержались до самого конца готской власти[145], не подвергаясь таким преследованиям, которыми мучили евреев Испании. Но если не алчность и не религиозный фанатизм, то что же тогда вдохновило такие нападки, откуда такая свирепая злоба к евреям? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны помнить, что кроме цели национального объединения, которую все антиеврейские короли решили преследовать из национальных интересов, у них был и их собственный прямой интерес, как в качестве правителей, так и чисто личный. Имеется в виду их личная безопасность и защита их наследников и самого наследства. Как мы увидим, короли под давлением этой проблемы приняли антиеврейскую политику и проводили её упрямо и неослабно.
Уже давно было замечено, что вестготская монархия была слабым и нестабильным организмом. Из шести королей, взошедших на трон до Леовигильда, четверо были убиты соперниками, а из восемнадцати правивших после него семь были свергнуты, если не убиты. Вдобавок всех их периодически терзали предательства, заговоры и угрозы мятежей. Поэтому они часто обращались к соборам с призывом к принятию специальных законов, чтобы поднять свой престиж и затруднить мятежникам возможность нападать на них самих или отнимать собственность у их наследников. В этой атмосфере скрытой угрозы и неизбывного страха перед внезапным бунтом и родилась теория о том, что для устранения или заметного уменьшения опасности евреи должны быть угнетены, а если возможно — то и вовсе убраны со сцены.
Евреи оказались замешанными потому, что потенциальным врагом вестготских королей была высшая знать. Связь между ними почувствовал уже Сисебут, когда он выпустил свои первые законы против евреев. Он заметил, что евреи могут игнорировать ограничения, наложенные на них Рекаредом, потому что «они подкупили сознание князей»[146]. Под «подкупом» он, несомненно, имел в виду крупные суммы, предоставляемые евреями высшей знати королевства в обмен на обещание защиты. В последующие годы мы снова и снова слышим о «взятках», данных евреями «светским и духовным лицам», посредством которых они якобы преуспели в предотвращении применения антиеврейских законов или в увиливании от наказания за их нарушение. Большинство учёных заключили, что при помощи такого солидного подкупа евреи победили королевские установления против них и сохранили свой религиозный и экономический образ жизни. Но это утверждение не выдерживает критики. Никакое меньшинство не может подкупить всю государственную машину с тем, чтобы нарушать законы Церкви и государства, также невозможно соблазнить и большинство государственных чиновников подобными приманками. То, что произошло, по нашему убеждению, выглядело совершенно иначе.
Евреи предоставляли большие суммы денег некоторым представителям знати, которые управляли большими провинциями, и в тот момент, когда проеврейские тенденции этих лиц становились известными, их подчинённые — судьи и прочие чиновники — вели себя в соответствии с их желаниями. Несомненно, время от времени евреи приносили небольшие подарки некоторым членам администрации, но вряд ли эти индивидуальные знаки внимания могли определить поведение значительного большинства чиновников. В любом случае, эти подарки или пожертвования тревожили юнионистских королей. Но то, что действительно волновало их, были крупные суммы денег, поставляемые в казну знати. Эти фонды помогали знати приобретать оружие, держать больше вассалов и нанимать больше шпионов и секретных агентов, что давало им возможность устраивать заговоры и поднимать мятежи. Короли знали, что евреи не замешаны в бунтарской деятельности, и поэтому не обвиняли их как мятежников[147]. Тем не менее, будучи постоянными финансовыми спонсорами знати, они выглядели политической угрозой, вне связи с религиозными вопросами[148].
Было только два пути остановить еврейское финансирование знати — «коррупцию», по словам Сисебута. Первый — заставить всех евреев креститься, а после акта обращения вести себя, как истинные христиане. В этом случае у них не было нужды платить знати. Второй путь заключался в том, чтобы разорить евреев с тем, чтобы им нечем было платить. Рецесвинт надеялся получить оба эти результата, применив смертную казнь и конфискацию против евреев и прозелитов почти за каждое нарушение законов. Короли, шедшие по его стопам, сменяли, как мы увидим, один способ другим.
Мы не можем предположить даже в общих чертах, насколько каждый из этих методов был эффективен. Но как бы то ни было, необходимо поставить вопрос: если короли так жаждали положить конец потоку еврейских денег в казну заговорщической знати, почему они не пересмотрели свои меры против евреев, чтобы таким образом освободить их от необходимости подобных расходов? Ответ заключается в том, что они этого сделать не могли. Начать с того, что существовала юнионистская идеология, заставляющая их стремиться к искоренению иудаизма, а идеология способна найти путь к сохранению своего влияния, несмотря на силы реальной жизни, сопротивляющейся ему. Но даже если бы короли были готовы отступиться от своего стремления крестить евреев, они должны были бы понять, что это не разрешит преграждавшей им путь проблемы.
Финансирование знати началось, как мы отметили, вскоре после того, как Рекаред издал законы, урезывающие права евреев иметь рабов и занимать посты в учреждениях — законы, «предложенные» ему Третьим Толедским собором и опубликованные в 14-м каноне собора[149]. Запрещения, касающиеся рабов, были заметно усилены Сисебутом, в то время как те, что касались учреждений, были расширены и ужесточены Четвёртым Толедским собором. Таким образом, спор шёл не только об обращении евреев в христианство, но также и об экономических и социальных ограничениях, которые ударяли по благосостоянию евреев и подрывали основы их существования. Если бы короли сейчас упразднили эти ограничения, они потеряли бы поддержку испано-римских масс — поддержку, приобретение которой было с самого начала главным мотивом к принятию юнионистской политики. На эту поддержку они — несмотря на все разочарования — и возлагали свои надежды в борьбе против знати. Такой потери они не могли допустить.
145
См. R. Altamira, «Spain under the Visigoths.. //
147
Если бы евреи предоставили основу для обвинения в провоцировании мятежа, у королей была бы возможность использовать это как решающий аргумент для церковных соборов приговорить их к смерти. Но ни один из королевских законов или церковных канонов даже не намекает на такое обвинение. Также и в Нарбонне в 673 г. евреи не были среди затевавших восстание, но возможно присоединились к восставшим как жители мятежной провинции (что можно вывести из ссылок на евреев в этой связи в Юлиан. История короля Вамбы, с. 6 // MGH,
148
Bernard S. Bachrach, «А Reassessment of Visigothic Jewish Policy, 589-71» //
149
Антиеврейские законы, которые издал Третий Толедский собор (589 г.) по «приказу» Рекареда, были «предложены», следует отметить, королю собором (см. начало канона 14 — González-Tejada, II, р. 245).