Обращение испанских ариан в католицизм загнало королей в заколдованный круг. Они пошли навстречу католикам за счёт евреев, но тем самым вызвали еврейскую финансовую помощь знати, не получив необходимое сотрудничество со стороны католиков с целью вынудить тотальную капитуляцию евреев. Единственным путём, открытым для королей, было, как это виделось им, каким-либо образом разорвать заколдованный круг. Необходимо было развернуть знамя унификации и приложить максимум усилий, чтобы убедить соборы согласиться с крайними мерами, принятия которых требовали короли. В этом и заключалась цель, которую неоднократно пытались достичь короли в более поздние времена.
Вслед за Рецесвинтом на трон взошёл Вамба, который, как и Хиндасвинт, не был ни юнионистом, ни сторонником соборов. Он стремился достичь монаршей независимости, основанной на сильной и верной ему армии, поэтому у него не было причин преследовать евреев, и он оставил антиеврейские законы незадействованными. У Вамбы были данные великого короля, но он недооценил силу упрямой оппозиции. После восьми лет успешного правления (672–680 гг.) он был смещён в результате интриги недовольных епископов и юнионистской знати, возглавляемых Эрвигием.
Сменив Вамбу на троне, Эрвигий, охваченный решимостью достичь своих сокровенных целей, немедленно начал составлять свод антиеврейских мер в надежде, что ему удастся убедить соборы одобрить их. Он, конечно, знал, что Рецесвинт потерпел неудачу в своих попытках заставить евреев креститься крайними мерами. Епископы, отвергшие законы Рецесвинта (они отказались принять их на своих соборах), критиковали их в особенности из-за их строгости — смертная казнь немедленно полагалась за исполнение почти каждого еврейского обряда. Опасаясь, что такие наказания могут повлечь за собой массовое обращение евреев в христианство, епископы отвергли их как религиозное насилие, запрещённое Четвёртым Толедским собором. Эрвигий, искавший поддержки епископов, для виду согласился с этой критикой. Отныне и впредь, обещал он, наказание не будет одинаковым, как прежде, но будет пропорциональным преступлению. Как мы увидим, он не сдержал своего обещания, однако он отменил смертную казнь, заменив её изгнанием, сопровождаемым грубыми поношениями. Он знал, что изгнание евреев приемлемо для епископов, так как оно ослабит угрозу массового крещения и может уменьшить, хотя бы в какой-то мере, число евреев, живущих в Испании. Таким образом, он провозгласил (впервые в его кодексе) своё намерение пользоваться этой мерой и акцентировал её строгость добавлением заверения, что даже если виновный «когда-либо отвергнет ошибки этой несговорчивой порочной секты, ему ни при каких обстоятельствах не будет разрешено вернуться из изгнания»[150].
Основной упор на изгнание как главное наказание служил, однако, более широкой цели. Эрвигий знал, что угроза депортации, как и смертная казнь, может предостеречь многих евреев от соблюдения еврейских законов, но отнюдь не обязательно приведёт их к крещению или даже к эмиграции. Отсюда он заключил, что только одна единственная мера может заставить евреев отказаться от соблюдения своих религиозных обрядов или покинуть испанскую землю. Этого страстно желали Хинтила и Рецесвинт и упорно убеждали применить эту меру, но снова и снова получали отказ соборов — декрет, предлагающий евреям только одну альтернативу изгнанию — крещение. Таким образом, проблема заключалась в том, как справиться с оппозицией епископов.
Эрвигий решил обратиться к епископам в манере, которую ни один король до него не пробовал. «Со слезами на глазах я молю вашу почтенную ассамблею, — обратился он к Двенадцатому Толедскому собору, — посвятить весь ваш пыл очищению страны от чумы коррупции. Восстаньте, разгромите заговоры преступников, заклеймите пагубные пути ренегатов… и — превыше всего — вырвите из испанской земли еврейскую язву, с корнем и ветвями»[151]. Никакой другой готский король, адресуясь собору, не распинался подобным образом. Эрвигий поступал так, потому что хотел, чтобы епископы поставили свою подпись под тем, что шло против их убеждений и их сложившейся политики. Он хотел, чтобы они вынесли постановление о насильственном крещении.
Чтобы подкрепить свою просьбу и облегчить её удовлетворение, Эрвигий возложил на епископов главную ответственность за исполнение рекомендуемых им законов. Может быть, именно это изменило ситуацию. Став ответственными за исполнение закона, епископы могли чувствовать, что они в состоянии определять степень их ввода в действие, что смогут манипулировать активностью испанских судей с тем, чтобы предупредить массовое крещение или направлять движение напуганных евреев на столбовую дорогу эмиграции[152]. Наверное, и другие факторы оказали влияние, но, как бы то ни было, в конечном результате собор принял все законы Эрвигия, включая декрет о том, что все евреи Испании должны креститься в течение года, в противном случае будут изгнаны[153]. Планируя поставить евреев на колени, Эрвигий рассчитывал не только на этот закон, но это был ключевой закон в целой системе, ставящей своей целью сломить сопротивление евреев. Кроме запрещений, изданных Рецесвинтом специально против евреев, придерживающихся иудаизма, законы Эрвигия включали строгие ограничения для новообращённых евреев — некоторые из них совершенно новые. Так, ни один крещёный еврей не мог «оставить христианскую веру или оскорбить христианство словом или делом, или бежать, с целью уйти из христианства, или укрывать подобного беглеца»[154]. Наказания за нарушения были обычно жестокими, и это в той же мере относилось и к евреям, остающимся иудеями. Так, помимо всего прочего, последним запрещалось читать книги, «отвергнутые христианской верой», под страхом ста ударов кнутом, конфискации имущества и вечного изгнания[155]. Другие наказания были того же свойства, но одно из них было особенно отвратительным. Обрезание еврея или христианина каралось и конфискацией имущества, и отсечением гениталий обоих — того, кто это делает, и того, кому это делается[156].
Нет сомнения в том, что дикие законы Эрвигия вынудили многих евреев бежать в Северную Африку, единственную страну в этой части света, открытую для еврейской иммиграции. Большинство евреев, тем не менее, осталось в Испании, борясь за существование под тиранией Эрвигия. Преемник Эрвигия на троне, Эгика, быстро понял, что Эрвигий преуспел своими законами не больше, чем Рецесвинт. Поэтому он снова изменил законодательство, касающееся евреев и новообращённых. Он ослабил преследования крестившихся, при условии, что те пообещают хранить верность христианству — обещание, подкреплённое рядом гарантий, — а также отменил закон Эрвигия о принудительном крещении. Но он постановил ввести ряд экономических мер, которые должны были привести евреев, упорствующих в своём иудаизме, к банкротству. Так, он приказал им продать государственной казне по цене, установленной самой казной, всех рабов, землю, дома и иное имущество, купленное у христиан[157]. Вдобавок он запретил евреям торговать с христианами, как в Испании, так и за границей[158], таким образом лишая их возможности заработать торговлей то, что они теперь не могли заработать сельским хозяйством (из-за ограничений, касающихся рабов) или государственной службой, т. к. им было запрещено управлять христианами. Но, в конце концов, видя, что ни один из его манёвров не достигает желаемой цели, он решил избавиться от надоедливой еврейской проблемы путём клеветнического обвинения.
151
González-Tejada, II, р. 455 (речь короля на открытии Двенадцатого Толедского собора).
152
154
Томпсон, который таким образом суммировал эти законы (
156