9 ноября 694 г. король обратился к Семнадцатому Толедскому собору, сообщая ему шокирующую новость: испанские прозелиты и их братья за границей устроили заговор с целью свергнуть власть в Испании, «изгнать христиан и разрушить их родину»[159]. Более того, этот план был якобы частью большой схемы, которую эти злодеи затеяли против христианства, и, действительно, в некоторых странах короли схватили бунтовщиков и казнили их. Согласно Эгике, этот план был раскрыт благодаря «признаниям» некоторых заговорщиков и показал, насколько зловредны евреи и насколько они действительно неисправимы. Он попросил собор утвердить меры, которые он считал необходимыми по отношению к евреям: их имущество должно быть конфисковано и распределено между христианскими хозяевами, их маленьких детей от семи лет и старше следовало отобрать у них и вырастить христианами[160]. Собор одобрил рекомендации короля и сделал их, в восьмом каноне, законом[161]. Конфискация, обращение в рабство и частичная ассимиляция были мерами, под которыми собор мог подписаться.
Мы не знаем, какая часть плана Эгики была реализована. Совершенно очевидно, что всё это было основано на беспочвенных измышлениях, лишённых всякого чувства реальности, а то, что видные учёные поверили этой теории[162], не может сделать её заслуживающей какого-нибудь доверия. Меры Эгики, несомненно, встретили сильное сопротивление знати и при его наследнике Витице (702–710 гг.) могли быть полностью аннулированы[163]. В любом случае, вскоре после правления Витицы христианская власть на Пиренейском полуострове закончилась. В 711 г. мавры вторглись в Испанию, и кошмар еврейской жизни в этой стране, кошмар, длившийся целое столетие, пришёл к концу.
II. Второй цикл
Арабо-мавританский захват Пиренейского полуострова в 711–714 гг. закончил первый цикл еврейской жизни в христианской Испании. В некоторых изолированных местах, оставшихся под контролем христиан, евреи после 714 г. не жили. Не жили они и на территориях, «отвоёванных» испанцами, на протяжении восьмого и начала девятого веков[164]. Те, кто не бежали к югу, в сторону мусульман, были убиты во время христианских рейдов или завоеваний. Следовательно, между концом первого цикла еврейской жизни и началом второго образовался по меньшей мере столетний пробел. Второй цикл был вдвое длиннее, но территориально христианская Испания занимала в течение большей части этого периода меньше половины её бывшего пространства. Хотя в ретроспективе и кажется, что это пространство постоянно росло, на деле оно зачастую сжималось и расширялось, как будто охваченное конвульсиями. Это случалось в связи с приливами и отливами войн, продолжавших тревожить его границы.
Занавес медленно поднимался над сценой еврейской жизни, развивавшейся в течение более двухсот лет после упомянутого нами пробела. Из тумана, окутывавшего события (в связи со скудностью подходящих источников), некоторые изолированные факты вырисовываются, как крепкие скалы, предполагая более широкое и интенсивное развитие, чем то, что может быть выведено из оставшихся документов. Факты, которые мы имеем в виду, указывают на существование трёх еврейских общин, которые, если посмотреть на карту, образуют точки на линии, протянувшейся от Средиземного моря (Барселона) до Атлантики (Коимбра), через срединную точку в центре христианской территории (Кастрохерис)[165]. У нас нет свидетельства о каких-либо прямых социальных или исторических связях между этими общинами, но здравый смысл подсказывает, что такие связи существовали и что три упомянутых места, где жили евреи на христианских территориях, не были единственными в анклавах, удерживаемых христианами. Тем не менее только с начала XI в., когда густой туман, окутывавший еврейскую жизнь в христианской Испании, начал рассеиваться, в некоторых районах, на определённых частях испанского ландшафта, оказались видны точки еврейских общин. Начиная с этого момента поток сведений о еврейской жизни в Северной Испании становится всё шире и полнее, так что мы можем принять тысячный год как обозначающий начало нового большого прорыва еврейского народа в христианскую Испанию. Именно в этот период евреи поселяются в христианских землях в постепенно возрастающем количестве — сперва в Каталонии, Астурии и Леоне, затем в Кастилии, Наварре и Арагоне. Сначала они появлялись маленькими группами как мигранты (по большей части с севера, вдоль торговых путей), затем они предпочли оставаться под властью христиан, когда те отвоёвывали свои города у мусульман, и, наконец, они начали стекаться в христианскую Испанию как беженцы, покидая мусульманские земли во время преследований. Их число вскоре резко возросло, и сеть еврейских общин постепенно распространилась по всей стране. Так христианская Испания стала для евреев на втором цикле их жизни там не только страной убежища и иммиграции, но и главной сценой их политического и экономического влияния, центром еврейского престижа и мощи в масштабах, невиданных доселе где-либо в Средневековье.
Пытаясь объяснить этот примечательный феномен, мы, конечно, должны рассмотреть его во всей полноте — то есть мы обязаны включить в наш обзор восьмой и девятый века, когда в христианской Испании жили лишь немногие евреи, но именно тогда начался этот озадачивающий нас процесс. На самом деле, начало этой эволюции ставит вопрос, который неизбежно лежит в самом сердце дискуссии: что же побудило евреев вернуться в христианскую Испанию — землю, раздробленную на части войной, после битвы двух яростных и непримиримых противников, страну традиционных фанатичных антисемитов, которая связана в его памяти с горьким опытом совсем недавнего прошлого? К этому вопросу примыкает ещё один, по существу, неотделимый от первого, и не менее озадачивающий: что побудило христианских властителей Севера столь радикально поменять свою позицию по отношению к евреям и, вместо того чтобы изгнать их со своих земель, принимать их во всё возрастающем количестве? И этот вопрос приводит в ещё большее недоумение, если мы вспомним, что эти властители предложили свою помощь евреям и даровали им привилегии и особые права в то время, как все средневековые христианские нормы были прямо противоположны такому отношению, когда неослабное давление со стороны Рима требовало отмены всех еврейских привилегий и откровенного ухудшения их положения. Это было время Четвёртого Латеранского собора, время папы Иннокентия III и последующих пап, когда церковная власть находилась на своём пике, и антиеврейское законодательство Церкви достигло всей своей мощи. Более того, это было время крестовых походов, когда вся Европа, из конца в конец, была охвачена антисемитской агитацией, когда её города были сценой частых массовых убийств евреев и когда евреи были изгнаны из Англии и Франции. Это несоответствие в отношении к евреям — с одной стороны, в Европе, а с другой — в христианской Испании — представляет собой ключевую проблему еврейской истории в Испании в этот определённый период. С какой стороны ни подойти, проблема не проста, и она оказывается ещё более трудной, когда мы принимаем во внимание следующие важные факты.
Дружественная политика христианской Испании по отношению к евреям проявилась в то самое время, когда эта страна была втянута в грандиозную борьбу Реконкисты, борьбу, ведущуюся во имя религии. По существу, христианская Испания находилась в постоянном крестовом походе — то есть в условиях, при которых любая христианская страна должна была бы усиливать преследование евреев, как это случилось в Германии, Франции и Англии. Почему же этого не случилось в Испании? Почему, в противоположность этому, мы находим, что в разгар Реконкисты евреи продвигаются в обществе с одной позиции на другую? И почему мы видим, что оппозиция евреям окрепла, а преследования разгорелись после того, как главное наступление Реконкисты было уже позади, или, точнее, после того, как это наступление достигло своих главных целей?
159
См. речь короля на открытии Семнадцатого Толедского собора в González-Tejada, II, р. 593, и его рекомендации собору, сформулированные в решениях собора (
162
Menéndez y Pelayo,
163
Об этом см. Franz Görres, «Charakter und Religionspolitik des vorletzten spanischen Westgotenkönigs Witiza» //
165
Свидетельства о существовании еврейской общины в Барселоне в третьей четверти IX в. имеются и в христианских, и в еврейских источниках. В 876 г. Карл Лысый, король западных франков, чье королевство включало в себя Испанскую Марку (область Франции, включавшая в себя Каталонию, Наварру и часть Арагона), выразил свою благодарность барселонцам за их верность ему (королевство Карла беспокоили атаки со всех сторон), о которой он слышал от еврея Иегуды (
Свидетельство о присутствии евреев в Коимбре (в двадцати пяти милях к востоку от Атлантики), которая была завоевана христианами в 866 г., появляется в 900 г. (см. Baer, II, р. 1) и в Кастрохерисе с 974 г., когда граф Кастильский даровал жителям этого места привилегию, уравнивающую евреев и христиан в вергельде (выкупе) (Baer, I, р. 1, § 2).