Весьма сомнительно, чтобы во время испанской гражданской войны (в Бривиеске и Миранде-де-Эбро) атакованным еврейским общинам, уничтоженным до последнего человека, было предложено креститься. Погромщики просто хотели убить евреев и разграбить их имущество, и вряд ли их интересовало что-либо иное. Нет сомнения и в том, что банды крестоносцев в Германии, напавшие на евреев, как стая голодных волков, отказывались от желанной добычи только будучи предупрежденными светскими и церковными властями о запрещении убивать христиан (каковыми должны были стать новообращенные евреи)[463]. Не это случилось в Испании в 1391 г. В погромах того года, как предполагают свидетельства, нападающие еще до начала атаки объявляли, что они хотят, чтобы евреи крестились, и только не получив утвердительного ответа, они применят насилие. Таким образом, если в Рейнских погромах крещение было альтернативой смерти, то в 1391 г. в Испании смерть была альтернативой крещению. Можно быть уверенным, что в Германии перемена порядка возможностей ничего бы не изменила. В Испании, как мы видим, разница была огромной, как психологически, так и физически.
Начнем с того очевидного факта, что когда единственной или главной целью погромщиков были убийства, грабежи, насилие и поджоги, было крайне трудно отвратить их от этой цели выражением желания принять христианскую веру. Нет сомнения в том, что в ярости этих атак многие подобные обращения игнорировались. Но в тех случаях, когда крещение было предложено нападающими, а не их жертвами, и у евреев с самого начала был выбор между крещением и смертью, результат был иным. То, что атакующие предлагали возможность выбора, обязано было склонить многих испанских евреев к рассмотрению такой возможности, это усилило колебания, в особенности у малодушных, и ослабило их решимость воевать до конца.
Эти особенности кровавых беспорядков 1391 г. могут помочь объяснить большое количество крещений в каждой подвергшейся нападению общине и тот факт, что многие из этих крещений состоялись еще до того, как начались погромы. Вспомним, что королевские декреты, предлагающие выбор между христианством и смертью, привели к почти повальному крещению в самых преданных иудаизму общинах. События 1391 г. неким образом совместили принудительные процедуры правительства с погромами, возбужденными подстрекательством масс, чьими основными целями были грабежи и убийства. Отсюда и результат: большое количество новообращенных и несравненно меньшее, хотя само по себе и не малое, число мучеников веры.
Мы лучше почувствуем ход этих событий, если рассмотрим стратегию Мартинеса. Ясно, что он ненавидел евреев до такой степени, что стремился к их уничтожению, и мы видим, что время от времени он открыто агитировал за убийства. Но мы видим и то, что в решающий момент он, будучи архидьяконом Церкви, воздерживался от прямого выражения своего желания. Наставления Церкви запрещали убийство евреев по любой причине и при любых обстоятельствах, кроме наказания, назначенного судом за преступления, влекущие за собой смертную казнь. Мартинес, разумеется, был в курсе этих правил. Было бы слишком опасным для него просто так приказать своим ордам: «Идите убивать евреев!» и таким образом взять на себя личную ответственность за сотни тысяч смертей. Вместо этого он приказал им дать знать евреям, что они должны креститься, если хотят жить, и только если они откажутся — поступить с ними, как с упрямыми врагами Христа, заслуживающими любого наказания, которое наложит на них народ. На основе такого подхода Мартинес мог утверждать, что его целью было не уничтожение евреев, а их спасение — то бишь спасение их душ через переход в христианство — а угроза наказания служила необходимым стимулом для упорствующих в своем неверии, которые иначе не крестятся.
То, что погромы 1391 г. непреклонно следовали этой схеме, следует отнести на счет сильной власти Мартинеса над его последователями и тщательного исполнения приказов помощниками. Нет сомнения в том, что своими антисемитскими проповедями Мартинес разжег пламя ненависти к евреям до той точки, когда толпа была готова их уничтожить. Но ясно и то, что, будучи официальным лицом Церкви, он не хотел выходить за рамки церковного закона и поэтому сопровождал каждую из своих кампаний каким-нибудь антиеврейским приказом, основанным в той или иной степени на церковном законе — приказом, который христиане должны заставить евреев выполнять, а евреи сочтут его выполнение невозможным.
Такими, например, были его требования выселить евреев из их кварталов, или разрушить их синагоги, или заставить их подчиниться церковной юрисдикции. Так как евреи сопротивлялись всему этому, Мартинес подбивал своих последователей привести это в действие силой, как декреты Церкви. Его кампания 1391 г. проводилась тем же способом. На сей раз его конкретное требование было самым трудным: для евреев — принять, а для христиан — исполнить. И оно заключалось в следующем: евреи должны креститься, а в случае отказа должны быть убиты. Если же во время нападения они изменят свое мнение и решат принять христианство, то насилие должно немедленно прекратиться, и их желание креститься должно быть удовлетворено.
Крещение, совершенное под такой угрозой, не может быть оценено иначе, как насильственное, и Церковь формально отвергает насильственное крещение, хотя со времен Исидора Севильского она признает его действительность постфактум. Если крещение под страхом смерти в конечном итоге признается Церковью как действительное, то почему христианин должен воздерживаться от его исполнения ради спасения душ для Христа? Только очень хитроумные теологи могут совместить принятие такого крещения с запрещением его исполнения. Мартинеса такие тонкости не интересовали. Он принял окончательное заключение св. Исидора, что насильственно крещенные должны рассматриваться как крещенные добровольно, невзирая на пролегомены, которые привели к этому заключению. Возможно, поэтому теологи вроде Павла из Бургоса считали его недоучкой. Но Мартинес не был столь невежествен. В любом случае, он искажал некоторые учения Церкви не из невежества, а намеренно. Его метод заключался в использовании некоторых установок Церкви или некоторых высказываний церковных авторитетов при полном игнорировании тех установлений или высказываний, которые противоречили его целям. Мы уже видели, как эта манера привела его к прямому конфликту с Церковью, где он оказался на грани обвинения в ереси.
То, что «маленькие люди», нападавшие на евреев, поверили, благодаря агитации Мартинеса, в то, что насильственное крещение не только разрешено Церковью, но и рекомендовано ею, становится очевидным из неоднократных попыток Хуана I Арагонского поколебать эту веру. Король строго выговорил погромщикам, дав им понять, что хотя Церковь и приветствует крещение евреев, она запрещает делать это насильно. Массы, тем не менее, не обращали внимания на «теологические инструкции» короля и предпочли взять на вооружение слова Мартинеса в качестве учения Церкви. И ему верили не только populo menudo. Взгляды Мартинеса на принудительное крещение распространились и в среднем классе, и среди городских патрициев. Дело дошло до того, что король был вынужден издать указания жителям Валенсии, приютившим у себя евреев, не прибегать к принуждению в крещении беженцев[464]. Мартинесу и его агентам удалось убедить весьма заметную часть народа, что крещение (добровольное, если возможно, а если нет — принудительное) является единственным путем к решению еврейской проблемы. В Перпиньяне городские советники убеждали короля позаботиться о том, чтобы все евреи крестились, и таким образом положить конец беспорядкам[465].
Все это является свидетельством того, как крепко Мартинес держал в руках свое движение и сколь велико было его влияние на испанские массы. Его инструкции выполнялись практически полностью или, по крайней мере, в очень большой степени. Подстрекать массы к грабежу и убийству евреев было легко, гораздо труднее было сдерживать разгоревшиеся страсти толпы простым согласием евреев сменить веру. Тем не менее в большинстве случаев удавалось удержать погромщиков от дальнейших убийств, потому что массы были подготовлены к этому агитацией Мартинеса и подчинялись его помощникам, приказавшим применять насилие только тогда, когда евреи отказывались креститься. Так как легитимация насилия зависела от этого отказа, предложение креститься должно было быть сперва сделано и возможность согласиться предоставлена. Мартинес позаботился о том, чтобы этот урок был усвоен в той же полной мере, как и его распоряжение о том, что делать с евреями в случае отказа. Его последователи знали, что начать убивать и грабить можно немедленно после первого же отказа, и в общем отнеслись к евреям с жестокостью, причитающейся врагам Христа.
463
Трудно соглашаться с мнением Р. Чейзена (в его
Вышесказанное, должен я добавить, в большой мере совпадает с описанием погромщиков 1096 г., сделанное Альбертом из Аахена (см. его
465
См. королевский приказ губернатору Россильона от 5 сентября 1391 в Baer, I, р. 683, § 432.