В войне (особенно при условии ее справедливого характера с одной стороны) действуют две противоположные тенденции: прогрессивная (содействующая победе передовых или относительно передовых общественных сил) и регрессивная (гибель и страдания трудящихся – главной производительной силы, уничтожение материальных и духовных ценностей). Какая из этих тенденций возьмет верх, – от этого в конечном счете зависит место войны в исторических судьбах народов.
Чтобы справедливая война в конкретных условиях стала максимально прогрессивной (в смысле социально-исторического значения), она должна быть исторически оправдана или, иначе говоря, целесообразна. Категория целесообразности – это и есть звено, связующее понятия справедливой и прогрессивной войны.
Право угнетенного народа на войну за свою независимость не следует смешивать с вопросом о целесообразности этой войны. Именно целесообразное выступление против угнетателей наиболее эффективно содействует историческому прогрессу. В.И. Ленин учил, что «только целесообразное сопротивление реакции служит революции»[624]. Это положение в полной мере применимо и к войнам. История знает примеры, когда наша партия считала нецелесообразным выступать против насилия эксплуататоров в какой-либо конкретный момент (июль 1917 г., Брестский мир).
Целесообразность вступления в вооруженную борьбу предполагает всесторонний учет следующих требований: 1) цель войны должна отвечать интересам будущности всех народов, которые окажутся втянутыми в эту войну; 2) средства и способы борьбы должны быть оправданы социальной и военной необходимостью; 3) результаты войны должны иметь для народов, интересы которых она затронула, в основном благоприятное историческое значение.
Различение понятий прогрессивной и справедливой войны в историческом плане дает возможность выработать правильный политический курс и в отношении возможных будущих войн. Такое различение этих понятий позволяет подлинным марксистам отмежеваться, в частности, от авантюризма тех горе-марксистов, для которых ракетно-ядерная война является «бумажным тигром».
Если империалисты навяжут странам социализма ракетно-ядерную войну (а к такому варианту развития событий мы должны быть готовы), то эта война с нашей стороны будет бесспорно законной, справедливой, будет иметь прогрессивную направленность. Но эта война будет иметь тяжкие последствия для человечества. Регрессивная тенденция этой войны будет проявляться во много крат сильнее, чем во всех известных нам войнах. Вот почему в многочисленных заявлениях Советского правительства отмечается, что эта война отбросила бы человечество назад. Именно поэтому для нас неприемлема та оценка этой войны, которая дается ей авантюристами маоистского толка.
Очевидно, социально-историческое значение этой войны будет определяться прежде всего тем, в какой мере народы социалистических стран, их вооруженные силы окажутся способными противодействовать ее регрессивной тенденции. От их усилий зависит судьба человечества, его будущее. Поэтому следует исходить не из того, что в будущей войне, если ее навяжут нам, справедливый характер войны сам по себе, автоматически, обеспечит прогрессивное значение этой войны (хотя справедливость нашей борьбы, несомненно, чрезвычайно благоприятный для нас фактор), а из того, что необходима подготовка и мобилизация всех материальных и духовных сил на отпор агрессорам.
Есть древний вопрос: что появилось прежде – курица или яйцо? Мы тоже можем спросить себя: что нужно делать раньше – исследовать историю войн или подбирать для нее критерии? Думаю, что мы должны идти по пути изучения фактов, а уж, изучив их, можно будет думать о критериях. Я полагаю, что любой историк, поскольку он вооружен марксистско-ленинской теорией, всегда имеет правильный угол зрения. Ибо марксизм очень хорошо помогает – совокупностью всех своих положений – правильно решать сложные, запутанные вопросы, связанные с внешней политикой и историей войны. Поэтому я хотел бы предостеречь от излишнего увлечения унифицированными критериями.