Исторические записки. Т. IV. Трактаты

Позднее из-за того, что циньские деньги были тяжелыми и трудными в обращении, было решено их сменить и позволить народу выплавлять [другие] монеты[684]. Золотой слиток стал весить один цзинь, законы были упрощены, а [циньские] запреты отменены[685]. Однако находились люди в народе, которые противозаконно гонялись за выгодами, накапливали излишки от всех промыслов и тем задерживали их [продажу] на рынке, в результате цены на товары стремительно прыгали вверх. Дань риса, например, стоил десять тысяч монет, а лошадь стоила сто слитков золота[686].

Когда Поднебесная была успокоена, Гао-цзу издал повеление, по которому торговцам запрещалось носить шелковые одежды и ездить на колесницах, их подати и налоги были утяжелены, чтобы затруднить [их деятельность] и унизить их[687]. При императоре Сяо-хуэй-ди (194-188) и императрице Гао-хоу (187-180) в Поднебесной впервые наступила устойчивость, поэтому вновь ослабли правила, [регулирующие дела] купцов и торговцев, однако сыновья и внуки торговых людей по-прежнему не имели права становиться чиновниками и состоять на [государственной] службе. Затем подсчитали [сумму, идущую на] жалованье чиновникам, исчислили, сколько нужно [денег] на управление, и таким путем определили размеры податей с народа. Однако доходы от налогов и податей, [поступающие] от использования гор и рек, парков и прудов, рынков и мест торговли, так же как [и доходы] с поместий самого Сына [202] Неба и всей жалованной знати, шли только этим лицам и расходовались на их содержание, не входя в суммы общих расходов Поднебесной[688]. Зерно, перевозимое по воде и суше из районов к востоку от гор для снабжения казенных служб столичного района, за год не превышало количества в несколько сотен тысяч дань.

Ко времени правления императора Сяо-вэня (179-157) становилось все больше мелких денег цзяцянь, которые к тому же стали легкими по весу. Тогда их заменили, начав отливку монет весом 4 шу, на которых делали надпись бань-лян — «половина ляна»[689]. [В то же время] по указу императора народу разрешили свободно выплавлять деньги. [В результате] правитель владения У, [будучи в ранге] чжухоу, использовал близость гор и выплавлял там деньги, по богатству он сравнялся с Сыном Неба и впоследствии в конце концов взбунтовался против власти[690]. Дэн Тун был простым сановником, но, занявшись выплавкой денег, он по богатству превзошел любого вана[691]. Коль скоро деньги, отлитые во владении У и Дэн [Туном], распространились по всей Поднебесной, [в конце концов] появилось запрещение [свободной] отливки монет.

В это время сюнну много раз вторгались на наши северные окраины и бесчинствовали там, поэтому было создано множество военных поселений и гарнизонов, однако зерна, производимого на окраинах, не хватало, чтобы накормить всех едоков. Тогда всем, кто мог привлечь народ для перевозок зерна по воде и для переброски зерна по суше в район границ, стали даровать ранги знатности, причем давали ранги вплоть до дашучжана[692].

Во время [правления] императора Сяо-цзина (179-141)[693] в области Шанцзюнь и к западу от нее случилась засуха, и тогда вновь издали указ, по которому продавались ранги знатности, причем цена их была сокращена, чтобы привлечь [к доставкам] народ. Что же касается сосланных на работы в отдаленные местности, то они, стремясь избавиться от [тяжелого] труда, могли перевозками зерна для казны освободиться от наказаний[694]. В это время в еще большем числе стали создаваться [царские] парки, стали [разводить] лошадей, расширяя их использование; дворцы и палаты стояли рядами, колесницы и лошади увеличивались в числе[695].

По прошествии нескольких лет после вступления на престол нынешнего государя исполнилось более семидесяти лет со времени установления власти дома Хань. В государстве не происходило [военных] событий[696], и страна не страдала от наводнений и засух, каждая семья [в эти годы] была обеспечена [всем необходимым], хлебные склады в столице и бурты хлеба на местах были полны, в казенных хранилищах наблюдался избыток товаров и богатств[697]. Медные монеты, находившиеся в [203] столичном районе, соединялись в связки по десять десятков тысяч монет, связки портились, рассыпались, и их невозможно было даже сосчитать[698]. Зерно в государственных житницах накоплялось из года в год, склады переполнялись, и зерно вытекало наружу, лежало на открытом воздухе, и в конце концов оно гнило и портилось, становясь непригодным в пищу. На дорогах и в переулках, где жили массы простолюдинов, везде виднелись лошади, на дорожках и межах между полей виднелись целые табуны. Садиться верхом на кобылицу считалось непристойным, и такого ездока не допускали в кавалькаду. Даже охранители деревенских ворот ели хорошее мясо и пшено. Служившие мелкими чиновниками [не сменялись, пока] их сыновья и внуки не вырастали; занимавшие более крупные должности делали со временем [названия своих чинов] фамилиями или прозвищами. В силу этого люди берегли свое имя и серьезно относились к нарушению законов — они прежде всего осуществляли свой долг, стремясь избежать позора и стыда[699].

684

Если иметь в виду, что циньский лян весил 16,139 г (см.: У Чэн-ло. История мер длины, объема и веса в Китае. Пекин, 1958, с. 35), то медная монета Цинь бань-лян *** *** («половина ляна») должна была весить 8,07 г и содержать 12 шу. Она, несомненно, была тяжела и требовала много металла. Монета циньцев имела круглую форму с квадратным или круглым отверстием посередине, на ней обычно стояло два знака бань лян (см.: Ван Юй-цюань. Происхождение и развитие денег в древнем Китае. Шанхай, 1957, карта IV).

В первый век правления династии Хань произошло несколько изменений веса монет. Выплавлялись монеты весом в 3,8 к 4 шу, пока при У-ди не утвердилась в основном стандартная монета весом 5 шу (порядка 3,35 г.), которая функционировала в течение семи с лишним веков, до династии Суй, хотя одновременно имели хождение и монеты другого веса, особенно много при Ван Мане.

В аналогичном месте гл. 24 Хань шу говорится о выплавке не просто монет — цянь, а цзяцянь *** *** — мелких монет, которые весили 3 или 4 шу (ХШБЧ, т. III, с. 2037), однако о них Сыма Цянь скажет позднее, при описании мероприятий императора Вэнь-ди.

685

Циньский фунт цзинь *** содержал 16 лян и весил, таким образом, 258,2 г, такой вес он сохранял и в начале Хань. Высшая валюта империи Цинь шан-би *** *** представляла собой золотые слитки, носившие также название и ***. В них, по данным Мэн Кана, содержалось 24 ляна, т. е. 387 г (ХШБЧ, т. III, с. 2036), хотя такая величина представляется достаточно сомнительной. При Хань произошло облегчение веса не только медных, но и золотых слитков.

Фраза об упрощении циньских законов и отмене ряда запретов в Хань шу отсутствует, однако она отражает суть действий первого ханьского правителя, которые он предпринял в 207 г. до н. э., заняв столицу Цинь — Сяньян. Тогда, собрав отцов-старейшин, он отменил жестокие циньские законы, оставив лишь три статьи (см. «Исторические записки», т. II, гл. 8, с. 170-171). Потом, конечно, ханьский дом ввел новые законы более широкого действия.

686

Дань *** (читается также ши) — мера веса и объема сыпучих тел. Если считать, что циньский и раннеханьский цзинь, как уже отмечалось, состоял из 16 лян и равнялся 258,2 г, 36 цзинь равнялись 1 цзюню, а 4 цзюня составляли 1 дань (см.: У Чэн-ло, с. 141), следовательно, в 1 дане было 144 цзиня, или 37,18 кг (сейчас 1 дань насчитывает 59,68 кг).

Десять тысяч мелких монет приравнивались по стоимости к одному слитку золота. Баснословно высокая цена лошади в сто слитков золота — свидетельство, на наш взгляд, крайне слабых тогда связей центральных районов Китая со скотоводческой периферией; с другой стороны, это может быть цифра и чисто фигуральная, характеризующая лишь дороговизну скота, а не точная цена.

687

В начальный период Хань в стране в условиях хаоса, бедности и всеобщего разорения после длительных междоусобных войн царило недоброжелательное отношение к торговцам. Эта тенденция отражала попытки сохранить натурально-хозяйственные основы прежнего патриархального общественного уклада в борьбе против социальных последствий развития товарно-денежных отношений, в которых видели корень всех зол. Отсюда возрождение формулы шан нун чу мо *** *** *** *** — «поставить превыше всего хлебопашество и устранить второстепенное (т. е. торговлю и ремесло)». Именно эти слова зафиксированы в надписи на Ланъетайской стеле Цинь Ши-хуана, сделанной им в 217 г. до н. э. (см.: «Исторические записки», т. II, с. 68). Политика поощрения земледелия и притеснения других занятий, прежде всего торговли, отражена в ряде древних сочинений, связанных в первую очередь с легистским учением. Шан Ян, например, считал, что «если обложить двойным налогом лиц, не занятых в земледелии, то купцы и овладевшие ремеслами будут вынуждены забросить свои дела и устремятся в поисках прибыли в сельское хозяйство» [«Книга правителя области Шан» (Шанцзюнь шу), перевод Л. С. Переломова. М., 1968, с. 226], об этом же говорится у философа Хань Фэй-цзы (ЧЦЦЧ, т. V, Хань Фэй цзи-цзэ, гл. 17, с. 315-316) и в специальной главе раннеханьского сочинения Люй-ши чунь-цю (ЧЦЦЧ, т. VI, гл. 26, разд. 3, Шан нун, с. 331 — 333; рус. пер. в книге «Древнекитайская философия», т. 2. М., 1973, с. 307-310). Такого рода идеи имели широкое распространение в античных обществах. По словам Маркса, «древние единодушно почитали земледелие единственным делом, подобающим для свободного человека, школой солдата» (К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству. М., 1940, с. 12).

688

Танмуи *** *** ***, — первоначально в период Чжоу это были подворья в столице и у горы Тайшань, где приезжавшие к вану на аудиенцию или прибывавшие для участия в жертвоприношениях на горе Тайшань владетельные князья чжухоу готовились к приему или жертвам (омывали себя, постились). С периода Цинь-Хань танмуи — это поместья или вотчины как самого императора, так и его ближайших родичей — жен и дочерей (принцесс). Такие пожалования можно условно назвать «банными поместьями» — по заключенному в названии словосочетанию танму — «омываться», «очищаться», «банный».

689

Цзяцянь — досл. «стручкообразные монеты», обозначение мелких и легких по весу монет, напоминающих стручки вяза, ильмовые семена юй цзя. Надпись «половина ляна» на новых монетах должна была соответствовать весу 12 шу, однако реальный их вес был значительно ниже, что и было одной из причин последующей утраты доверия к ним. Денежная политика первых ханьских императоров была неустойчивой: Гао-цзу разрешил свободную отливку монет; Гао-хоу в 186 г. до н. э. ввела монеты весом 8 шу (Хань шу, гл. 3), что диктовало отмену таких вольностей; Вэнь-ди вновь разрешил свободную отливку денег. Шел поиск наиболее приемлемых решений.

690

Правителем во владении У в то время был Лю Пи, сын старшего брата Гао-цзу. Гора, из которой в У извлекали медь, по мнению Шаванна (МИС, т. III, 2, с. 543, примеч. 2), носила название Чжаншань (современное название — Тунсянь) и располагалась на территории современного уезда Аньцзи провинции Чжэцзян (см. также ДМДЦД, с. 1133).

691

Некоторые данные о Дэн Туне содержатся в гл. 125 «Исторических записок», рассказывающей о льстецах и подхалимах. Дэн Тун был родом из области Шу (в Сычуани), искусно водил лодки и получил небольшой чин хуантоулана. Затем вошел в доверие к Вэнь-ди, стал сановником и добился права на использование медных залежей в области Шу, в районе Яньдао. Выплавляемые им деньги получили название дэн ши цянь («Деньги рода Дэн») и распространялись по всей стране. После смерти императора Вэнь-ди у него все отобрали (ШЦ, т. VI, с. 3192-3193).

692

Дашучжан — восемнадцатый в 20 разрядной сетке ханьских рангов знатности, т. е. очень высокий ранг. Была осуществлена целая система таких поощрений. Бань Гу сообщает, что Вэнь ди в 168 г., последовав совету Чао Цо, приказал народу (имеются в виду, конечно, богатые семьи) доставлять зерно в приграничные районы. За доставку 600 дань зерна давали ранг шанцзао (второй ранг), за доставку 4000 дань — ранг удафу (девятый ранг), так, постепенно увеличивая, за доставку 12 000 дань уже предоставляли ранг дашучжана (восемнадцатый ранг) (см. Хань шу, гл 21, ч. 1 — ХШБЧ, т. III, с. 2020). Двенадцать тысяч дань составляли около 4,5 тыс. т. зерна, огромное количество для того времени, доставка которого могла быть под силу лишь знатному или княжескому дому

693

Так в тексте, видимо опечатка. Император Сяо-цзин правил с 157 г. до н.э. - прим. расп.

694

Выражение ту фу цзо *** *** *** интерпретируется по-разному. По Мэн Кану, это отбывшие временную ссылку на работы и вновь желающие занять место чиновника, Фан Бао фу приравнивает к чу ***, и смысл таков, что приговоренные к работам могли заменить тяжелый труд внесением зерна (ХЧКЧ, т. IV, с. 2016). Шаванн ту и фу трактует как две категории лиц осужденных на работы в ссылке и рецидивистов (МИС, т. III, 2, с. 544) Уотсон тоже трактует эти слова как две категории лиц: мужчин, приговоренных на год к работам на границе, и женщин из их семей, приговоренных к работам в государственных мастерских (Records, II, 81). Из значения данных слов указание на женщин представляется малоаргументированным. Очевидно, речь идет все же об одной категории лиц ту, приговоренных к работам в отдаленных местностях на срок от года до трех лет, но желающих поставками зерна освободиться от наказания. Тогда подходит трактовка Фан Бао (это значение дает и Канси цзыдянь, Пекин, 1958, с 297).

695

Ян Шэнь полагает, что император Цзин ди, воспользовавшись средствами, собранными от продажи титулов его предшественником Вэнь ди, начал создавать новые парки и разводить лошадей, а уж У-ди развернул строительство дворцов и других сооружений (Ши цзи пин лунь, т. II, с. 666).

696

В тексте употреблено свободное словосочетание го цзя *** ***. Самостоятельное значение каждого из этих знаков известно го — государство, княжество, владение, а цзя — знатный род, дом, семья. В этих раздельных значениях бином го цзя встречается еще в Цзо чжуань: «те, кто возглавляет государство или знатный дом» (6-й год Инь-гуна — ШСЦ, т. XXVII, с. 171), в Шан шу, гл. XIX: «помогал нам [в управлений] государством и знатными домами» (ШСЦ, т. IV, с. 633). Конфуций в Лунь юе ясно различает управителей княжеств ю го *** *** и глав знатных семей ю цзя *** *** (ЧЦЦЧ, т. I, Лунь юй чжэн-и, гл. 19, с. 352), то же и Мэн-цзы (Мэн цзы чжэн-и, гл. Ли лоу, ч. 1 — ЧЦЦЧ, т. I, с. 290).

Однако постепенно по мере укрепления единой империи это словосочетание приобретает большую цельность и однозначность и все чаще начинает выступать в качестве синонима всей империи, всего государства. Эта эволюция термина отчетливо прослеживается у Сыма Цяня и у Бань Гу в Хань шу (см., например, гл. 64 ЭШУШ, т. I, с. 519). Соответственно оба значения словосочетания нашли отражение в западных переводах: у Легга — ducal house, state or clan, government of our empire (Classics, III, 250, V, 20-21, 153-154), у Сванн — the Nation (с. 173), у Шаванна — L'impire (МИС, т. III, 2, с. 544) и Уотсона — The Nation (Records, II, 81). Исходя из смысла данной фразы, говорящей обо всей империи, нами принят второй вариант — «государство».

697

Здесь линь *** означает «правительственные житницы, хранилища зерна в столице», а юй *** имело, согласно Шо вэнь, два значения: а) склады зерна, предназначенного для отправки по воде (отсюда у Шаванна — les reserves de grains dan les pays frontieres, с. 544), б) складирование зерна без крыши. В Го юе прямо указывается на форму буртового хранения в поле зерна типа, очевидно, русских буртов или скирд.

698

Выражение цзюй-вань *** ***, согласно толкованию Вэй Чжао, была равноценно вань-вань — «десятки миллионов (монет)», т. е. множество.

699

Нарисованная выше картина изобильной и добропорядочной жизни всех прослоек общества явно идеализирует положение Китая при императорах Вэнь-ди и Цзин-ди. Почему же в целом достаточно реалистически мыслящий Сыма Цянь прибег к таким преувеличениям? Одно из возможных объяснений состоит в том, что довольству и радости, якобы царившим в первой половине II в. до н. э., историк в виде контраста противопоставляет разгул стихии наживы, роскоши знати в период правления У-ди, тем самым косвенно критикуя императора, которому он служил, но политику которого в ряде аспектов не одобрял. Ван Вэй-чжэнь подметил это обстоятельство и указывал, что на фоне такого прошлого благополучия У-ди представал в неблагоприятном свете (Ши цзи пин линь, т. II, с. 667).